НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА

Впервые о подготовке такой операции традиционно лаконично в дневнике упомянул 24 марта 1942 г. и Гальдер: «Генерал Хойзингер (Хойзингер, Адольф – начальник оперативного отдела генштаба ОКХ. – Авт.) с начальником военно-транспортной службы: подготовка операции «Зигфрид»»[116] (кодовое обозначение весеннего наступления на южном крыле советско-германского фронта. – Авт.). 4 мая он же записал: «Совещание у фюрера: Кюхлер, Зейдлиц (фельдмаршал Кюхлер, Георг – командующий группой «Север»; генерал артиллерии Зейдлиц, Курцбах Вальтер – командир 15-го армейского корпуса 6-й армии. – Авт.). Доклад о положении на севере. Отчасти очень оживленный обмен мнениями. Предложение Кюхлера отказаться от операции на юге, чтобы продолжить операцию на севере, решительно отклонено». Возвращаясь к данному вопросу спустя многие годы, он же отмечал: «Немецкое верховное командование приняло решение начать наступление на юге Восточного фронта, решение, в котором большую роль играли военно-экономические соображения… Попытки русских помешать весной 1942 г. подготовке немецкой армии к наступлению дали лишь незначительные успехи местного значения».

О событиях весны 1942 г. вспоминал и генерал пехоты Курт Типпельскирх, вынужденно оставивший на то время должность обер-квартирмейстера генштаба ОКХ и находившийся на «практической» фронтовой работе[117]. «Для запланированного немецкого наступления, – писал он в начале 60-х годов XX ст., – попытка русских помешать ему была только желанным началом. Ослабление оборонительной мощи русских, которого было не так-то легко добиться, должно было существенно облегчить первые операции. Но требовались еще дополнительные приготовления, которые заняли почти месяц, прежде чем немецкие армии, произведя перегруппировку и пополнив все необходимое, смогли начать наступление».

Лишенный ранее имевшихся у него разведывательных данных, Типпельскирх мог только предполагать, что наряду с сугубо военными мероприятиями по подготовке наступления, с участием Абвера, отдела «Иностранные армии Восток», отделов 1Ц штабов группы армий «Юг», других спецслужб, ведется широкомасштабная работа по прикрытию главного направления наступления войск Вермахта. Составной частью «дополнительных приготовлений» стала упоминаемая операция «Кремль», включавшая проведение дезинформационных составляющих: демонстративно усиленную аэрофоторазведку окраин Москвы, московской линии обороны, районов Владимира, Иванова, рубежа Тамбов – Горький – Рыбинск, оборонительных позиций, пролегавших от Пензы через Алатырь к Космодемьянску, а также на Волге от Вольска до Казани; радиодезинформацию; размножение планов Москвы, других крупных городов, расположенных в полосе наступлений группы армий «Центр», и рассылку их вплоть до штабов полков; подготовку для войск новых дорожных указателей, передислокацию штабов и командных пунктов; подвоз к водным преградам переправочных средств и т. п.

С этой целью Абвер и фронтовые разведорганы усилили агентурную разведку, массово забрасывая не только агентов-одиночек, но и диверсионно-разведывательные группы. Первые из них появились уже в феврале 1942 г. «По сообщению Особого отдела НКВД Западного фронта, – писал в ГКО Л. Берия, – в районе действий 354-й стрелковой дивизии 5-й армии арестована группа немецких шпионов в количестве 5 человек. При аресте изъято: 5 пистолетов «Парабеллум», 2 автомата, немецкая рация, денег 14800 рублей и 302 марок…

Шпионы получили задание проникнуть в тыл Красной Армии, в район Бородино, разведать, по какой дороге движутся советские войска, где находятся бронетанковые силы, расположение аэродромов, узнать о перегруппировке войск на этом участке и месторасположении орудий системы Костикова (реактивных установок БМ-13 системы А. Г. Костикова. – Авт.). Собранные сведения они должны были передать через имевшуюся у них радиостанцию». В феврале – марте подобных сообщений поступило около десяти. 15 марта в Генштаб Красной Армии Л. Берия направил обеспокоенное послание, в котором отмечал: по радио из Брянска получено сообщение о «наплыве немецко-фашистских войск, направляющихся на Орел».

Предпринимаемые меры по дезинформации командованием Вермахта по времени тесно увязывались с подготовкой запланированного генерального наступления. «Еще до проведения операции «Кремль», – отмечают А. Г. Шаваев и С. В. Лекарев, – у Ставки ВГК СССР сложилось мнение, что наступление противника на юге возможно, однако считалось, что вероятнее всего главный удар будет нанесен не в сторону Сталинграда и Кавказа, а во фланг центральной группировки советских войск в целях овладения Москвой и Центральным промышленным районом. Мероприятия, проведенные по плану «Кремль», способствовали тому, что советское командование придерживалось ошибочной точки зрения вплоть до развертывания немецкого наступления на Сталинград».