- Потому что я радуюсь? Пою, танцую, бью крыльями и машу хвостом?
- Потому что ты опять стала САМОЙ СОБОЙ, Леокадия.
Леокадия взглянула на Алоиза.
- Но ведь ты всегда остаешься САМИМ СОБОЙ, Алоиз. И хотя ты и вовсе некрасивый, я все равно тебя люблю.
И они зашагали по Прибрежному бульвару, а из глубины вечерних сумерек им весело подмигивали фонари.
- Почему ты молчишь, Алоиз? - спросила Леокадия.
А потом быстро добавила:
- Я забыла тебе сказать, Алоиз - у тебя очень красивая борода. И этого вполне достаточно. А на остальное нечего обращать внимание.
ЛЕОКАДИЯ И ВЗАИМОПОНИМАНИЕ
На другой день было так жарко, словно июнь непременно хотел стать июлем. К счастью, днем по Старой площади проехала поливальная машина и по пути обдала водой Алоиза и Леокадию.
- Ну, теперь остается только съесть мороженое, - сказала Леокадия.
И они полетели в золотисто-коричневое кафе, где не были очень-очень давно. И заказали по порции шоколадного мороженого со взбитыми сливками.
- Хорошенькое воскресеньице! Ничего не скажешь! - прошипела Официантка.
- Очень хорошее. Нам оно вполне по вкусу, - согласилась Леокадия.
- Я с лошадьми не разговариваю, - буркнула Официантка и удалилась.
- Ты дал ей на чай? - спросила Леокадия. - Она, наверное, предпочла бы поговорить с грузчиками. За что она меня не любит?
- Она никого не любит, - отвечал Алоиз.
- Но ведь я не никто! Меня надо любить!
Сказав это, Леокадия тщательно вылизала вазочку из-под мороженого и одним прыжком перемахнула через низенькую загородку, потом галопом помчалась к фонтану, украшавшему газон перед Ратушей, раскинула крылья и, влетев в самую середину водяной струи, стала плескаться и прыгать, радуясь сверкающим на солнце каплям. И тут Алоиз увидел какого-то Господина, который бежал по газону прямо к маленькому бассейну под фонтаном, словно бы хотел оттуда напиться.
- Не пейте отсюда! - закричала Леокадия. - Я в этой воде купалась.
Тогда Господин быстро отступил, посмотрел вверх, на Леокадию и издал громкий вопль.
- Зачем же устраивать скандал? - удивилась Леокадия. - Я не такая уж грязная.
- Да, ты такая, такая... - прошептал незнакомец.
- Ничего подобного, - возмутилась Леокадия. - Я моюсь каждый день. Алоиз чистит меня скребницей.
- Тебя - скребницей? - поразился Господин. - Чистит скребницей Пегаса?
- И вовсе не скребницей Пегаса, а МОЕЙ собственной. А вы говорите, что я грязная.
- Я не говорил, что ты грязная. Я хотел сказать, что ты такая... НАСТОЯЩАЯ. Наконец-то я тебя нашел.
- А вы ее не теряли! - вмешался Алоиз. - Леокадия МОЯ.
- Извини, Алоиз! Но это ты МОЙ! - вскричала Леокадия.
- Ради Бога, Леокадия, не говори со мной свысока! - обиделся Алоиз. - Это невежливо.
- Только не вздумай снижаться! - воскликнул Господин. - Покажи ему, что ты знаменитый Пегас, конь, возносящий поэтов на вершину вдохновения.
- Пегас? Очень может быть, я иногда и сама так думаю.
- Что-то я никак не пойму, Леокадия! Какого лешего ты разговариваешь с незнакомым? - встревожился Алоиз.
- Ты никогда меня не понимал, Алоиз! Не понимал, что я - Пегас!
- Может, и так, - пожал плечами Алоиз. - До свидания.
- Алоиз! - воскликнула Леокадия и, взмахнув крыльями, опустилась на землю.
- Останься со мной, - попросил Господин, - а то я утоплюсь в этом пруду. Я как раз собирался это сделать, потому что я Поэт без Пегаса.
- А я Пегас без Поэта. Скажи, Пегас помогает всем поэтам писать стихи?
- Ну нет, ты должна помогать только мне. Быть моим собственным Пегасом. Потому что мы понимаем друг друга. И тогда я не стану топиться.
- Я очень тронута, - улыбнулась Леокадия. - Меня зовут Леокадия.
- Это не самое лучшее имя для Пегаса. Но ничего, я буду называть тебя МУЗОЙ.
- Музой? Ну что же, я работала в Музее. Там было много булочек с салатом.
Но у Поэта не было денег ни на булочки с салатом, ни на морковку. Деньги он тратил на вина разных цветов и оттенков, которые имелись в избытке в маленьком прокуренном баре на Можжевеловой улице.
- Я вовсе не люблю вино! - уверял он. - Но мне нравится глядеть сквозь бокал на красного Пегаса, золотистого Пегаса, белого Пегаса, который сидит напротив и отныне будет только моим. Давай взлетим высоко под облака и там я сочиню настоящее стихотворение, о моя Муза, Леокадия! Но вскоре у Поэта разболелась голова и он больше не думал ни про стихи, ни про полеты. Они тихонько побрели по Можжевеловой улице, и Леокадия тоже не думала ни про стихи, ни про полеты, а все искала глазами в одном из домов окошко на седьмом этаже.
- Интересно знать, где сейчас Алоиз? И не посыпает ли ему Вдова носки нафталином?
- Ты что-то сказала, Леокадия? - спросил Поэт.
- Да, сказала. Я охотно съела бы сейчас морковку.
- Ты слишком требовательный Пегас. Сделай так, чтобы на меня снизошло вдохновение, я напишу стихи, продам в "Стихотворную газету" и куплю тебе мешок морковки.
- ЧТО снизошло?
- Вдохновение. Это такое состояние, когда хочется писать стихи. Ну, словом, хорошее настроение.
- Хорошее настроение я могу выдавать тебе целыми охапками. В моем заветном тайнике его великое множество. Но разве у тебя самого не бывает хорошего настроения?