Ноа

– Кто-нибудь из вас получил адрес стадиона? – ответила Дженис вопросом на вопрос.

Екатерина догадалась, что она имеет в виду изолятор на Окрестина.

– Нет. Матео и Витю это нервирует, да и не только их. Время идет, матч скоро начнется, – сообщила она. – Касса уже должна была нам его прислать.

– Думаю, что поняла, почему они не отпечатали входные билеты, и это плохой знак. Доступ к интернету только у наблюдательной вышки, а гардероб и другие территории подключены к другой сети.

– Интранет?

– Похоже на то.

– Фак! – воскликнула Екатерина.

– Точно. И я не могу придумать, как добраться до концентратора. Что очень прискорбно, ведь, учитывая его возраст, с ним можно было бы расправиться за считаные минуты.

– Я скажу остальным, нужно найти выход. Мы так близко к цели, мы не должны проиграть, – продолжила Екатерина. – Только не из-за такой глупости.

– Да уж, глупость, а еще глупее то, что мы это обнаружили так поздно. Но кто мог подумать, что подобные штуки еще существуют? А теперь послушай меня внимательно. Характер проблемы такой, что вы ничего не можете сделать… в отличие от меня.

– Почему? Что ты предлагаешь?

– Действовать со стадиона.

– Да, но для этого нужно выполнить два условия: первое – нужно связаться с игроком, который уже там, а второе – этот игрок должен быть компетентным. В такие сжатые сроки это было бы чудом.

– Вот именно.

– Что вот именно? – встревожилась Екатерина.

– Я уже там…

– Что ты несешь?

– Я снова выйду на связь по этому каналу около восьми вечера, – сообщила Дженис и отключилась.

Она выключила приставку и пошла в гостиную.

– Вам удалось связаться с друзьями, все в порядке? – спросил Михаил.

– Лучше не бывает, – решительно сказала она. – А теперь нам нужно кое-что сделать, чтобы революция состоялась. Для начала добыть защищенный телефон, о котором вы говорили. Надеюсь, он небольшой.

– А что еще?

– Как думаете, смогу я позвонить своему адвокату из бюро по правам человека?

Глава 18

Минск

«Опель» ехал в бюро по правам человека. По дороге Дженис хранила молчание.

– До этого вы не были такой задумчивой, – сказал Михаил, отрывая ее от размышлений.

– Вытащить Николая из изолятора на Окрестина, помочь ему добраться до границы с Литвой, а его жене – вернуться в страну под контролем диктатора, сделать так, чтобы в нужный момент народ взбунтовался и собрался в Минске… Мне есть с чего быть задумчивой, вам так не кажется?

– Думаете, у нас есть шанс на успех?

Дженис ничего не ответила. Михаил встревоженно посмотрел на нее.

– Смотрите на дорогу, пожалуйста. Думаете, я бы оказалась здесь, рядом с вами, если бы не верила в успех?

– Просто я сомневаюсь. Зато Дарья была в нем уверена на сто процентов.

– Может быть, ее предал кто-то из друзей?

– Нет, – с несокрушимым спокойствием ответил Михаил. – Власти пытаются заставить нас сомневаться в каждом, даже в наших близких… Но я эту отраву пить не стану. Коллеги Дарьи, к которым мы едем, все до одного примкнули к оппозиции и расплачиваются за это каждый день. Их преследует милиция и налоговая, вызывают в отделение из-за мелких нарушений, чаще всего несуществующих. Антон – с ним вы сейчас познакомитесь – каждую неделю получал штраф за проезд на красный свет – на светофоре, которого нет.

– Тогда как КГБ узнал, что она собирается опубликовать материал о Николае?

– Она долго была у них на прицеле. Они ведут войну на истощение, убивают журналистов только ради того, чтобы запугать противников режима и подавить волю к сопротивлению. Задайте мне лучше другой вопрос, который вас беспокоит больше. Не могла ли Дарья проговориться и поставить под угрозу наши планы? Если бы такое произошло, милиция уже начала бы задерживать людей.

Михаил заглушил двигатель перед зданием, в котором располагалось бюро по защите прав человека.

– Ведите себя благоразумно, я на вас рассчитываю, – попросил Михаил, толкая входную дверь.

На потолке моргала одна люминесцентная лампа, а другая уже отдала богу душу, и лифт в глубине холла наполовину был погружен во мрак.

– Благоразумно? – переспросила Дженис, пока кабина, поскрипывая, ползла на четвертый этаж.

– Все сейчас на взводе, обстановка напряженная, они пошли мне навстречу, разрешив вас сюда привезти, так что не спрашивайте ни о чем, вот и все.