Ноа

Зал суда напоминает тот, в котором Дженис недавно пришлось побывать в Лондоне. Это ее почти что забавляет. Она думает, что так, глядишь, скоро станет завсегдатаем подобных учреждений. Ей велят встать, и в зал входит судья в сопровождении двух асессоров. Защищающему ее адвокату недостает апломба Коллинза, он робко представляется и, опустив глаза, называет имя своей подзащитной. Судья, высокомерный старик, смотрит на листок, переданный ему секретарем. Еле шевеля растрескавшимися губами, зачитывает обвинение. Он не скрывает скуки: в деле, которое разбирается сегодня, нет ничего примечательного. Но тут к столу подходит прокурор и начинает пылкую обвинительную речь. Он яростно изрыгает слова, расхаживает перед столом, энергично жестикулирует; лицо багровеет, он поворачивается к подсудимой, с отвращением тыкает пальцем в ее сторону и продолжает свой обличительный монолог. Дженис не понимает ни слова, не понимает даже причины его гнева. Она встревоженно смотрит на адвоката: вид у него обескураженный.

Из кожаного портфеля, стоящего на полу, прокурор достает толстую папку и просит у судьи разрешения подойти. Судья берет материалы, просматривает их, и его взгляд загорается. Он жестко смотрит на Дженис, а потом откладывает слушание дела и велит отвезти подсудимую обратно на Окрестина.

Дженис не понимает, почему все так быстро встают. Она наклоняется к своему адвокату и просит его об услуге – ничего значительного, просто передать срочное сообщение другу. Молодой человек мерит ее взглядом и обвиняет в нахальстве. Его лицо посуровело. Почему она не сказала ему правду еще в тюрьме? Она оказалась в сложном положении из-за лжи, это подрывает доверие к ней.

Он хочет уйти, но Дженис ловит его за запястье:

– Какая правда, какая ложь, вы о чем?

– Ваша скандальная репутация вас опередила. Кажется, английская судебная система с вами хорошо знакома. Вы неоднократно обвинялись в клевете и попытках вымогательства, а уж о вашем образе жизни я вообще не говорю, – добавляет он, поднимая глаза к небу. – Зачем вы на самом деле приехали в Беларусь? Никто не поверит в вашу историю со статьей. Вы предали мое доверие, я умываю руки. И, к вашему сведению, вы получите двадцать лет.

Личный секретарь Эйртона Кэша очень продуктивно поработал.

На обратном пути Дженис сопровождают уже не милиционеры. В черный фургон садятся четверо: это омоновцы, сотрудники специального подразделения милиции, отвечающие за общественную безопасность.

* * *

Вторая половина дня, Тель-Авив

Капитан дочитал переданный ему рапорт. Взяв его с собой, он поднялся на пятый этаж и присоединился к мужчинам, ожидавшим его в переговорной. Первый, в гражданском, изучал то же досье. Второй, полковник, сидевший за противоположным концом большого овального стола, молча покусывал мундштук деревянной трубки.

– Непростое дело, – буркнул эмиссар в гражданском. – Если бы гражданин другой страны нелегально проник в Израиль, наше правосудие не оценило бы попыток повлиять на его решение. А судя по тому, что я только что прочел, говорить о неумышленном правонарушении мы не можем. Нужно подождать. Правительство определится со своей позицией после вынесения судебного решения. Сейчас поднимать шум не следует.

Капитан отдал ему честь и удалился. Полковник вздохнул, неторопливо раскурил трубку, холодно взглянул на эмиссара в гражданском и вышел, не произнеся ни слова. Вернувшись к себе в кабинет, он задумчиво уставился в окно. Из метро выходила стайка школьников – уроки закончились. Они беспечно смеялись, лица сияли. Понаблюдав за ними, полковник посмотрел на небо: погода была дивная. Он размышлял. Дело и правда непростое, но вовсе не по причинам, названным эмиссаром правительства. Кому выгодна подобная осторожность? Разве что политикам, не понимающим, что значит быть заключенным на вражеской территории. Неужели их не удивили невесть откуда взявшиеся потоки гнусных обвинений против отважной журналистки? И какое странное совпадение, что сегодня утром его службы перехватили разговор двух бизнесменов, за которыми он давно следит. Один, из Лондона, на ножах с этой журналисткой, а второго, из Тель-Авива, подозревают в заказном убийстве одного из агентов разведки. Кровь бросилась в голову полковника. Разбудить «спящего» агента – непростое решение… Но своих не бросают, это дело принципа и чести.

Полковник опустился в кресло, вытащил из ящика кисет, набил трубку и снова закурил. А потом взял телефон и позвонил в Амстердам.

Глава 22

Ранний вечер, аэропорт Скипхол, Амстердам

Зеленый «ауди» остановился на парковке «Джет Авиэйшн». Вышедшая из машины женщина достала из багажника вещмешок, сочетающийся с ее черной спецодеждой, закинула его на плечо и вошла в терминал бизнес-авиации.

Она уверенным шагом проследовала к бару, где ее ждал мужчина в темном костюме. Села на соседний стул, налила себе воды, осушила стакан одним глотком и заглянула в протянутый ей конверт.

– Ваш паспорт, наличные, планы – все, что нужно, – сказал мужчина в темном костюме.