Нобелевская премия

– Естественно. Но он только сказал, что сейчас не получится. Вот и всё.

– А почему не получится, не сказал?

– Нет. Он сказал, что еще позвонит, и положил трубку.

Я поднял голову, взглянул на голые деревья и заснеженные лужайки, на сырые скамейки, посмотрел на здание на Стюрегатан, 14, куда я задумал проникнуть, и мне показалось, что мозги у меня встали набекрень.

– Честно говоря, особого смысла в этом я не вижу.

– Смысла? – повторил Ганс-Улоф с безумным смешком. – Про смысл я уже вообще не спрашиваю. Я только хочу, чтоб это наконец хоть как-то завершилось…

Я прислушался. Психолог на телефоне доверия из меня никудышный, но даже на мой слух это звучало нехорошо. Чтобы не сказать, грозило суицидом. Может, мне следовало в первую очередь побеспокоиться о Гансе-Улофе?

– Возможно, ты и прав, – осторожно сказал я. – Жучки могут быть и у тебя в кабинете. – Чепуха. Если их не оказалось дома, то уж в его кабинете и подавно. – Только я не смогу это проверить. Понимаешь, твой дом у них наверняка под наблюдением. И если тот же самый мастер по отоплению, что был вчера у тебя дома, явится сегодня и к тебе на работу, это их насторожит.

Ему потребовалось время, чтобы освоить эту мысль.

– Хорошо, – сказал он. – Я могу и просто сидеть за своим письменным столом. Что ещё мне остаётся? Лишь бы ты хоть что-нибудь наконец сделал. Что у тебя с Базелем? Ты летишь?

Лучше не вводить его в заблуждение на сей счёт.

– Нет. Я тут подумал, это ничего не даст. Я не знаю тамошнего языка, я никого не знаю в Базеле… Даже если бы всё прошло без сучка без задоринки, я бы не вернулся до понедельника. И тогда здесь я бы не смог больше ничего сделать.

Он снова взвыл.

– Но хоть что-то ты должен делать, Гуннар, я прошу тебя!

– Да, успокойся. У меня уже есть кое-какие намётки.

– И что именно? Гуннар, мы с тобой договорились, что ты будешь обо всём меня информировать!

– Я об этом не забыл. Я дам тебе знать, как только дело созреет для обсуждения.

Да, психолог на телефоне доверия – это решительно не моя профессия. К концу разговора Ганс-Улоф был ещё подавленнее, чем в начале.

– Не знаю, – бесцветно сказал он. – Кажется, я уже на пределе. Не знаю, что мне делать. Я уже хочу лишь одного, чтобы это кончилось, как-нибудь, всё равно как…

Делать нечего, придётся мне к нему поехать. Даже если это именно то, чего только и ждут похитители Кристины. Всё это попахивает ловушкой.

– Слушай, насчёт твоего кабинета, – сказал я и двинулся в сторону своей машины. – Мне только что пришла в голову идея. Мы могли бы встретиться с тобой где-то на территории института, но в другом здании, где нам никто не помешает. Не могут же они везде наставить жучков.

– И для чего?

– Я привёз бы тебе своего «санитара». Прибор для обнаружения жучков, который я использовал вчера. Он находит и скрытые видеокамеры.

– Да? И я должен… Но я же не умею с ним обращаться.

Но ты по крайней мере будешь занят, подумал я и сказал:

– Да брось ты, это вдвое проще, чем то, что ты проделываешь каждый день. Я тебе покажу, как им пользоваться.

Он быстро сообразил.

– Хорошо. Как скажешь. Погоди. – Он задумался. – Мы могли бы встретиться в одной из наших лабораторий. Там есть одна переговорная комната, которой практически никто не пользуется.

Я кивнул.

– Давай. Сейчас ты объяснишь мне, как туда доехать.

На обратном пути к машине холод доконал меня. Повинуясь спонтанному импульсу, я забежал в магазин красок – во-первых, чтобы согреться, во-вторых, чтобы купить аэрозольный флакон красной краски. И ходил вдоль полок до тех пор, пока не оттаял.

На нижнем этаже тёплого подземного гаража, где почти не было машин и движения, я закрасил надпись, которую мне нанесли на кузов машины накануне. Это мне не очень удалось, тон краски был другой, а тип тем более – ну хорошо, с этим у меня появятся проблемы, когда я буду возвращать машину, но сейчас мне было на это наплевать.

Я нашёл тот подъезд к Каролинскому институту, который мне описал Ганс-Улоф, нашёл и само здание, и парковку. Строение – куб из выкрашенного красной краской гофрированного листа – походило бы на склад, если бы в окнах не были видны лаборатории и кабинеты, белые столы с микроскопами, раковины из нержавейки, компьютеры и полки с регистраторами. На входной двери была надпись: «Е 1». Всё точно.

Я оставил в коробке лишь поисковое оснащение, но когда я поднёс её к двери и позвонил, открыл мне не Ганс-Улоф, как было условлено, а плохо выбритый молодой человек в очках и в белом лабораторном халате.

– Да, что вам угодно? – спросил он и оглядел меня с недоумением.

– Курьерская служба, – сказал я первое, что пришло мне в голову. – Мне нужен здесь один профессор, эм-м… – я сделал вид, будто считываю фамилию с наклейки, которой на самом деле не было, – Андерсон.

Мой собеседник решительно помотал головой.

– Вы не туда попали. Кабинет профессора Андерсона находится на Совиной аллее, – он выступил на шаг и показал мне направление. – Вон там, впереди свернёте направо…