Нобелевская премия

Отель, который, как мне казалось, я помнил, оказался вовсе не тот «Нордланден», а совсем другой, принадлежавший одной из международных сетей. Снаружи он выглядел скромно, почти как офисное здание, если бы не эта горделиво позолоченная вращающаяся дверь.

Первое впечатление было такое, будто я попал на выставку современной шведской интерьерной архитектуры. В холле повсюду стояла в высшей степени своеобразная мебель для сидения, здесь вряд ли нашлось бы два одинаковых предмета. Темно-коричневая лестница, ступени которой, казалось, свободно парили в воздухе, взлетала вверх. Всё было выдержано в белых, голубых и тёмно-коричневых тонах, в том числе и униформа персонала.

Молодой администратор с острым носом и зачёсанными назад будто влажными волосами активно любезничал с девушкой-коллегой. Я некоторое время постоял у стойки, глядя на него, и когда ему стало ясно, что я уже не рассосусь в воздухе, он оторвался от своего занятия и осведомился, как меня зовут.

— Доктор Форсберг из Гётеборга, правильно? — спросил он, поискав в своём компьютере.

Я кисловато кивнул.

— Если так записано…

Он оглядел мой потасканный заплечный мешок, вообще весь мой, без сомнения, неуместный здесь облик.

— Это, эм-м, весь ваш багаж? — осторожно спросил он, втайне учуяв обман и возможность неуплаты по счёту.

— Я работаю в программе экономической помощи развивающимся странам, — ответил я, не задумываясь. — Это приучает путешествовать налегке.

Кажется, мой талант придумывать абсурдные отговорки всё ещё отлично действовал.

Он горячо закивал. Мне удалось произвести на него впечатление, но озабоченность его не прошла.

— А, понимаю… — сказал он, быстро кликая мышкой и вперившись в монитор, наполовину утопленный в стойку. Только дело в том, что… — Тут на его бледном лице вспыхнуло облегчение, озарив его словно молнией. — А, вот я вижу, ваша комната уже оплачена на три дня вперёд. Хорошо, тогда всё в порядке. — Он продолжал орудовать со своим компьютером. — Какую комнату вы хотите, для курящих или некурящих?

— Для некурящих, — с готовностью ответил я. Шесть лет я провёл среди никотинозависимых и больше не мог переносить эту вонь.

— Чудесно. Ваша комната номер 306 на третьем этаже. Когда выйдете из лифта, направо. — Он подвинул ко мне белоснежную пластиковую карточку с магнитной полосой: — Это ваш ключ.

Коллега, которой он посвящал себя до моего неуместного появления, подошла к нему сзади. С лукавой улыбкой она ткнула пальчиком в экран, после чего молодой человек испуганно встрепенулся.

— О, чуть не забыл, — воскликнул он, краснея. — Для вас сообщение, — кликнул мышкой. — Господин, э-э-э, Зоргенфатер просит включить ваш мобильный телефон. — Он улыбнулся, взыскуя прощения.

Зоргенфатер! «Встревоженный отец». Никогда бы не подумал, что мой ненавистный зять — человек с фантазией.

— Что-нибудь еще? — недовольно спросил я.

— Это всё, господин доктор Форсберг. Желаю вам приятного пребывания.

Я взял свою карточку-ключ.

— Посмотрим, — сказал я и направился к лифтам. По пути мой взгляд упал на стеклянную перегородку, за которой громоздилась стена вроде как из ледяных блоков. Боже мой, что это могло быть? Я задержал шаг и присмотрелся. Произведение искусства? Обычного вида табличка называла эту инсталляцию «Бар Северный полюс». Я заглянул через одну из трёх бойниц внутрь этой ледяной крепости, увидел высокие столики из массивного льда, такую же стойку бара из грубо отесанных ледяных глыб, на которой были выставлены в ряд грубые сосуды для питья, сделанные, видимо, из того же материала.

Произведение искусства, значит. Я с омерзением отвернулся и пошёл к лифтам.

Комната была меньше, чем моя тюремная камера, но зато обставлена почти до неприличия комфортабельно. Кровать, письменный стол, шкафы, ковёр — всё массивное и дорогое.

Окно выходило на просторный внутренний двор, с трёх сторон окружённый отелем. Виднелись крыши других домов. Напротив моего окна располагалось окно такой же комнаты, как моя, она была ярко освещена, и там как раз в это время женщина снимала пуловер. Я стал наблюдать из-за шторы, но женщина только свернула пуловер и положила его в шкаф, а потом принялась разбирать свой чемодан и раскладывать вещи по полкам.

Ну да. Я сел на кровать, раскрыл рюкзак и вынул инструкции к мобильному телефону, которые дал мне Ганс-Улоф. Коротко перелистал их и понял, что перелистыванием не обойтись; крошечный аппарат обладал таким обилием функций, что трудно было понять, как по нему просто позвонить.