Нобелевская премия

Я начал листать медленнее. По крайней мере, в самом начале было написано, как его включить. Я сделал это, и он затребовал пин-код. Ганс-Улоф написал мне его на обложке инструкции. Я набрал четыре цифры, и прибор этим пока что удовлетворился. Что дальше? Я ради попытки нажал на широкую кнопку со стрелками, полагая, что такая большая кнопка должна иметь особое значение. Внезапно на дисплее появилось слово Зоргенфатер. Тогда я нажал на какую-то другую кнопку, понятия не имея, на какую, и телефон начал набирать номер. Ганс-Улоф, судя по всему, предусмотрительно запрограммировал в моём аппарате свой номер телефона. Я поднёс аппарат к уху и действительно услышал, как он воскликнул:

— Алло? Это ты, Гуннар?

— Да, вроде бы, — ответил я и вскочил. — Но я совсем не так себе это представлял! — Мой взгляд упал на окно напротив. Женщина уже была без брюк, стояла перед зеркалом, собираясь расстегнуть блузку.

— Ты где? — спросил Ганс-Улоф. — В отеле, как я понимаю? Там что-то не в порядке?

— Ах, что ты, — ответил я, следя за тем, как дама напротив стягивает блузку. Она не носила бюстгальтер, несмотря на изрядный объём груди. — Отель в порядке, обычная казарма для богатых и красивых. Если не считать того, что я здесь ни к селу ни к городу, всё просто отлично.

— Хорошо, — сказал он. — Я рад.

Мне было ясно, что от окна лучше отойти подальше и сосредоточиться на разговоре, но не мог отвести глаз. Я заворожённо смотрел, как женщина берёт из шкафа плечики, аккуратно вешает на них блузку и как у неё при этом покачиваются груди. Я сказал Гансу-Улофу, что не могу перезваниваться с ним каждый час.

— Так я не смогу сосредоточиться, — сказал я, не отрываясь от жёлто-освещенного окна по другую сторону внутреннего двора, где женщина, темноволосая, лет сорока с небольшим, невозмутимо стаскивала с себя трусики.

— Да, я понимаю, понимаю, — канючил Ганс-Улоф у меня в ухе. — Я только хотел… Ты должен обещать мне, что будешь меня информировать, перед тем как соберёшься что-то предпринять. Слышишь? Обещаешь?

Округлость её задницы могла свести с ума. Груди покачивались и дрожали, когда она расхаживала по комнате, убирая трусики и доставая принадлежности для душа или что там ещё.

— Да ради бога, — сказал я. — Обещаю.

— Спасибо. Тогда я не хочу тебя больше вожделеть…

— Что? — поперхнулся я. — Что ты сейчас сказал? Ганс-Улоф смешался.

— Я сказал, не хочу тебя больше задерживать. Что, плохая связь? Я слышу тебя хорошо.

Она скрылась за дверью ванной. Мне казалось, что сетчатка у меня горит.

— Нет, связь хорошая. Мне только… — Да, что мне только? Понятия не имею и даже придумывать ничего не хочу. — Послушай, мне сейчас срочно нужно сделать несколько неотложных дел. Я позвоню, прежде чем нанести визит нашим друзьям, о которых мы говорили. — Я не мог говорить по телефону открытым текстом, будь он хоть трижды цифровой и закодированный. Эта привычка недоверчивого человека прочно вошла в мою плоть и кровь.

— Хорошо. Дать тебе знать, если позвонит Кристина? Я соображал с трудом. Вся моя концентрация разлетелась к чертям, и в этом не было вины Ганса-Улофа.

— На данный момент не обязательно, — несобранно сказал я. — Мы всё равно, наверное, поступим по-другому. Я что-нибудь придумаю, как незаметно зайти к тебе и подключить магнитофон.

— Магнитофон?

— Было бы хорошо записывать разговоры. Но об этом мы поговорим в другой раз.

— Что это даст?

— Не сейчас, Ганс-Улоф. У меня пока есть более срочные дела.

Он говорил в нос, как при насморке.

— О'кей. Но ты позвонишь, прежде чем предпринять что-то важное?

— Да, я позвоню, прежде чем предпринять что-то важное. Пока.

Хорошо. Пора было предпринять что-то важное. Я рассовал всё необходимое по карманам, сунул рюкзак под кровать — ещё одна привычка недоверчивого человека — и вышел.

Глава 19

Местоположение отеля было безупречным. Всё, что мне было нужно, находилось в шаговой доступности.

Это было тем более кстати, что стало ещё холоднее, чем в полдень, а моя старая куртка ни на что не годилась. До Норрмальма было всего пятьсот метров, но мне показалось, что я остался совсем без штанов, пока шёл по мосту, так что неотложно надо было обзавестись более подходящей одежонкой.

Однако ещё раньше и срочнее я нуждался в другом: в информации.

Все, что у меня было на данный момент, это название «Рютлифарм» и рассказы мужчины, дрожащего от страха. Не так чтоб много, когда речь идёт о спасении жизни, а то и двух. В моём деле информация решает всё, и то, что её так мало, было для меня крайне тревожно. Ещё никогда мне не приходилось включаться в проект столь молниеносно, буквально сломя голову, как в этот раз.

Правда, и на кону никогда не стояло так много.