Нобелевская премия

Единственное, что изменилось, это хозяин. За прилавком стоял неожиданно взрослый и старательный сын прежнего владельца, а я помнил его ещё наглым сопляком. Но он хотя бы узнал меня, потому что, когда я наклонился к нему и шепнул, что мне нужен спецтовар, он кивнул, не дрогнув лицом, и точно так же, как его отец когда-то, провёл меня в подсобку.

Обшарпанные запирающиеся шкафы там были прежние. Новым был лишь монитор, на который поступали картинки видеонаблюдения за магазином, пока я выбирал себе товар. Его отец в своё время целиком полагался лишь на свой слух.

Спустя полчаса я, обеднев на несколько тысяч крон, вышел из магазина с большой коробкой и чувством удовлетворения, что теперь я лучше оснащён против могущественных опасностей этого мира.

Моей следующей целью была автомастерская в Энскеде, которую я во время завтрака отыскал в телефонном справочнике «Жёлтые страницы». В этой мастерской была своя покраска.

По пути туда я останавливался у всех фотомагазинов, ксерокопий и прочих заведений, пока не нашёл автомат, который печатал визитные карточки. Через пять минут я был обладателем двадцати свежеотпечатанных визитных карточек, согласно которым я был Мате Нильсон, продакшн-дизайнер одной кинокомпании под названием Columbia-Warner Entertainment с резиденцией в Беверли-Хиллз, Лос-Анджелес.

— Это должно остаться строго между нами, — сказал я хозяину автомастерской, протянув ему визитную карточку. По моему тону, как я надеялся, было заметно, как сильно меня поджимает время. — У нас сейчас натурные съёмки для новой серии про Джеймса Бонда, за городом…

Хозяин вытаращил глаза.

— Новый Джеймс Бонд? Что, правда?

— Прошу вас, — напомнил я, выказывая нервозность спешки. Что удалось мне без труда, поскольку по его реакции можно было догадаться, что я наткнулся со своей историей прямо на фана, который, возможно, знал о фильмах бондианы в сто раз больше меня. — Если случится хоть малейшая утечка информации, я потеряю работу.

— Скажите, кто играет Бонда?

— А вы как думаете?

— Не иначе как Пирс Броснан, а?

Это имя мне ни о чём не говорило, но я поднял брови.

— Это вы сказали, не я.

— И он сейчас в Стокгольме? Сейчас, в эту минуту?

— А как же, — кивнул я и воспользовался моментом его замешательства, чтобы зацепиться. — Но мы столкнулись с одной проблемой, и я надеюсь, что вы сможете нас выручить. Честно говоря, если нет, то все наши съёмки окажутся под угрозой.

— Я? — Он не мог опомниться от счастья. — Я должен выручить Джеймса Бонда?

Откровенно говоря, он жил в другом мире несколько дальше, чем мне было удобно. Я кивнул.

— Видите ли, проблема в том, что когда в Штатах грузили на корабль реквизит, забыли одну машину. — Я указал в окно на мой тёмно-красный горбатый автомобильчик. — Мы наспех купили тут подходящую колымагу, но на нее надо нанести соответствующую надпись — и сегодня к двенадцати часам она должна быть готова к съёмкам.

Мой собеседник замер.

— И на этой машине будет ездить мистер Бонд?

— Он самый.

— Скажите, что надо написать.

Я сказал, что мне нужно. Он тут же сорвался с места так, будто судьба свободного мира висела на волоске, и скликал всех своих людей:

— Бросайте всё! Срочное дело. На работу не ушло и получаса.

— Вы могли бы выслать счёт на адрес, указанный в моей карточке? — спросил я, в высшей степени довольный видом моей «тойоты».

Хозяин отмахнулся.

— Ах, что там, я не хочу брать за это деньги. — Глаза у него блестели. — Но было бы здорово, если бы вы смогли организовать для меня автограф Пирса Броснана.

— Ну, разумеется, — сказал я и взял в руки шариковую ручку. — Дайте мне вашу визитку. Я позабочусь о том, чтобы вы получили не только автограф, но и приглашение на премьерный показ, как только начнётся прокат фильма в Швеции.

— Правда? Ох ты, чёрт! Неужто на премьеру приедет и Пирс Броснан?

— Держу пари, что он захочет пожать вам руку, — сказал я, отчего он чуть не лишился рассудка. Он проводил меня буквально со слезами на глазах, и когда я уезжал, махал мне вслед, пока я не скрылся из виду.

Не устаю удивляться магии визитных карточек.

Глава 32

Было двенадцать тридцать, когда я добрался до Сундберга. Усталое шведское зимнее солнце уже снова клонилось к закату, когда я припарковался перед владением семьи Андерсон, отдельного дома, выкрашенного в светло-коричневый цвет, с двумя трубами. Он был обращен фронтоном к улице, с двумя окнами на втором этаже и широкой тёмной дверью внизу, отчего фасад слегка смахивал на удивлённое лицо. На крыше лежал снег, а за домом росла старая кривая сосна.

Тайные надсмотрщики Ганса-Улофа несомненно наблюдали откуда-нибудь, но у них не было никаких оснований принять меня за кого-то другого, а не за техника по отопительным системам, который выезжал по срочным вызовам, о чем и гласила новая надпись на моей машине.

Не успел я выйти, как Ганс-Улоф открыл дверь с таким взглядом, будто видел меня впервые в жизни. По дороге сюда я звонил ему и проинструктировал, и он играл свою роль на удивление хорошо.