Нобелевский тунеядец

До настоящего "домоутепления" еще, видимо, далеко, но вот через месяц у нас соберется несколько американских пар, и было бы славно, если бы и ты заглянул поглядеть на наше новое жилье (хочешь — в паре, хочешь — сам собой). Американцы культурные, так что вполне — извини — можешь оказаться генералом на свадьбе, но с этим ведь теперь все равно уже ничего не поделаешь, то есть никуда тебе от такого расклада не спрятаться. Собираемся 11 мая в 7 вечера. Пишу так заранее, потому что в конце апреля уезжаю на неделю в Даллас проверять свои догадки: как, кто, откуда, когда стрелял в несчастного президента Кеннеди. На всякий случай приложу-ка картинку, как к нам ехать.

Обнимаю, Игорь.

(Englewood New Jersey)

6 августа 1985

Дорогой Ося!

Посылаю тебе поэму Элана Шоу не только потому, что он наш приятель, и не только потому, что нам нравится, как он пишет, а еще и потому, что это, по-моему, первый заметный случай влияния И.Бродского на современную американскую поэзию. Если тебе понравится, не подтолкнешь ли ее в какой-нибудь поэтический сборник или журнал? Он пишет давно, водит знакомство с Ричардом Уилбером, но печатался еще очень мало. Кстати, заодно пошлю и его рецензию на книгу Ратушинской, тоже только что вышедшую.

Я получаю отпуск (от Марины) и Марина тоже (от меня), и мы вместе уедем в конце августа на неделю. Остальное время дома и всегда рады тебя видеть.

Обнимаю, Игорь.

4 октября 1985

Дорогой Иосиф!

Посылаю тебе "Метаполитику" в английском переводе. (Еще одна книга? Зачем? Что, старые уже все прочитаны?) И все же.

Слыхал ли ты, что Валентина Полухина написала "Словарь метафор Бродского" и хочет издать его у нас? Без твоего письменного разрешения мы не рискнем, потому что иначе "Ардис" съест нас за столь обильное цитирование, засудит, пустит по миру.

А вот что очень хочется, что давно назрело, во что бы вложили всю душу — это издать сборник твоей прозы. Хочешь — составь сам, хочешь просто скажи "да". Как поет Герман в "Пиковой даме": "Вы можете составить счастье целой жизни, и оно вам ничего не будет стоить..." Так как там? Тройка, семерка, а дальше?..

Обнимаю, приезжай при случае,

Игорь.

В октябре 1987 года пришло известие о том, что Бродскому вручена Нобелевская премия по литературе. Я в этот момент находился на конференции в Университете Северной Каролины (Чапел Хилл), и описал этот эпизод в письме Льву Лосеву.

26 октября 1987

Дорогой Леша!

Только что вернулся со славистской конференции в Чапел Хилл. На заключительном банкете меня попросили выступить с речью о Бродском. Готовясь к ней, я прояснил для себя несколько загадок, и зачесались руки написать статью. Речь моя сорвала довольно много комплиментов и аплодисментов, так что есть надежда, что все это интересно не одному мне. Но я знаю, что без дополнительного стимула мне не раскачаться. Если ты будешь организовывать какое-нибудь суаре или пэнэл, не включишь ли и меня? А, может быть, просто пригласишь для этого дела в Дартмут? Помню, ты мне говорил, что у тебя выступали уже все твои друзья.

Условное название: ДУДОЧКА БРОДСКОГО. То есть о природе зачарованности, которой этот крысолов из Ленинграда захватывал наше поколение. ("Вот тем искусство верно и берет, / что только уточняет, а не врет..." — то есть чем берет Бродский.)

Обнимаю,

Игорь.

На банкете, конечно, наибольший интерес вызвал рассказ очевидца о суде и ссылке. Думаю, для студентов это тоже следовало бы добавить. Да еще с фотографиями, которые мы там сделали с Гординым.

Статья о Бродском была написана в следующем году в виде доклада для конференции в Норвичском университете (штат Вермонт), посвященной тысячелетию Крещения Руси, напечатана в журнале "Вестник РХД" (Париж, №153, 1988), потом несколько раз включалась в различные сборники.

Крысолов из Петербурга

Христианская культура в поэзии Бродского

В этот час
мы ухо-
дим от них,
в этот час
мы ухо-
дим навек.
Нас ведет Крысолов!
Крысолов!

И.Бродский. "Шествие"

1

Поэма "Шествие" (1962) была первым произведением Бродского, которое мне довелось прочитать. Впечатление, произведенное ею, можно было бы сравнить с мучительной, все тело сотрясающей болезнью, если бы эта болезнь могла — каким-то чудом — протекать одновременно со счастливым, все тело освежающим и освобождающим выздоровлением. Я перечитывал ее снова и снова. Я перепечатывал ее на машинке и раздавал друзьям. Я заучивал огромные куски наизусть.