Ночь

Я побежала. Даже не сразу отдала себе отчёт в том, что сошла с дороги и устремилась прямиком к Маяку. Под ногами шуршали стеклом умершие листья. То и дело я наталкивалась на деревья, рвала об их кору свитер, но не останавливалась. Даже забыла о Киппи, но, слава Богу, он не забыл обо мне. Не помню, где именно я уронила один батон хлеба, который лежал в открытом рюкзаке Гранта. Когда бег отнял все силы, ноги подкосились, и я упала на землю. Вдохнула воздух полной грудью, чтобы унять бунтующие лёгкие. В рот тут же забились листья и хвоя. Я не стала их выплёвывать. Не выпуская фонарь из рук, я перекатилась на спину и посветила назад, ожидая увидеть большое чёрное чудище, идущее за мной, сваливая стволы деревьев. Но увидела только маленького бельчонка, который сидел в окружении палой листвы. Я сказала ему, что отдохну и встану, дам ему еды, но не сдержала обещания — сил не осталось даже на то, чтобы присесть. Я так и заснула, лёжа на спине, без костра и ужина. Стоит ли сказать, какое замечательное у меня выдалось утро, когда я проснулась и нашла, что промерзла насквозь. Киппи спал рядом. Его шерстка то и дело подрагивала от холода.

Теперь, когда дороги не было, компас у меня был один: синий луч, по-прежнему вращающийся над линией горизонта. Я держала путь прямо на него, не позволяя себе делать и шага в сторону. Что-то подсказывало мне, что грядут перемены: деревьев становилось мало, даже шум ветра, казалось, меняет тембр. Я шла медленно, словно пробуя на вкус каждый свой шаг. В голове поселилась пустота, которую я не могла ничем заполнить. После вчерашнего насыщенного дня я чувствовала себя раздавленной, хуже того — во мне угасало само желание двигаться, идти к Маяку. Да, он всё ближе и ближе, но всё равно слишком далеко. А монстр, должно быть, следует за мной по пятам, ни на миг не упуская из своего взора. Когда ему надоест смотреть на меня издалека, он просто догонит меня и расправится, как сделал это с Грантом и псом. Так какая разница, быстро я иду или медленно, и иду ли вообще?.. Временами собственное безразличие пугало меня, и я утверждала себе, что это просто временная слабина, и время всё поставит на место. Но прошло три часа, четыре, а апатия не желала отступать. Во время обеда я сказала Киппи, чтобы он убежал в лес, если со мной что-то случится.

— Я не хочу, чтобы ОНО сожрало тебя тоже, — сказала я, кладя в рот последнюю дольку чипсов. Больше их не осталось, только хлеб и вода. Хватит на три дня, четыре — максимум.

Вечером я вышла на опушку. Сначала подумала, что попала на очередную поляну, но сколько мог ухватить фонарь, стена деревьев не смыкалась обратно. Передо мной простирался травянистый пустырь с торчащими кое-где из земли кривыми стволами деревьев. Стволы были скручены, сплющены, приникли к земле. Таких уродств у растений не могло быть. Я обернулась к лесу, путь через который проторивала неделю, и внимательно рассмотрела деревья. Увидела то, что ожидала: верхушки сплошь будто обглоданные, протягивающие в стороны тоненькие веточки. Хотя ветки выглядели одинаково, некоторые из них имели хвою, в то время как на других росли жёлтые листья странной овальной формы.

— Видишь, Киппи, — пробормотала я, — ты полагаешь, такие деревья занесены в полный ботанический каталог планеты Земля? Думаешь, наш школьный всезнайка Лео смог бы определить их вид и семейство?

Бельчонок отмалчивался. Со стороны пустыря рывками налетал холодный ветер, и огонь Маяка будто горел ярче. Я подняла голову навстречу его свету. По-прежнему великолепен. И недосягаем.

— Знаешь, что я думаю, Киппи? Я думаю, мы заблудились. Думаю, мы находимся не в том мире, где я родилась. Провалились по пути в какую-то кроличью норку, как кэрроловская Алиса, и даже не заметили. Только не смейся, пожалуйста.

Так как Киппи не собирался смеяться, я продолжила:

— Вот и соседний город куда-то подевался. Вместо него эта проклятая степь. Есть у тебя какие-нибудь идеи?

Я представила, как он отрицательно мотает головой, и хмыкнула.

— Ну, тогда у меня имеется одна мысль. Сегодня мы прошли уже достаточно — давай остановимся и заночуем. Я так понимаю, если пойдём вперёд, то у нас с хворостом возникнут проблемы. Нечего лезть на рожон.

Бельчонка моё предложение вполне устроило. Я сбросила рюкзак и следующий час посвятила сбору хвороста у опушки. Разожгла свой последний костёр (пришлось потратить аж семь спичек, потому что ветер всё время тушил разгорающееся пламя) и уселась рядом с ним, доставая хлеб и воду. Киппи устроился рядом чуть ли не вплотную. Я опять подумала о том, чтобы погладить зверька по спине, и опять не осмелилась.

Уплетая за обе щёки хлеб, который в другое время казался бы куском гранита, я замерла, услышав треск далеко позади. Обернулась и стала вглядываться в темноту, направив свет фонаря на своё лицо. Если кто-то есть в этой беспросветной мгле, он увидит меня хоть с расстояния мили.

— Видишь меня? — спросила я и оторвала зубами очередной кусок хлеба. — Если видишь, почему бы тебе не подойти и не сделать то, что намерен? Чем я отличаюсь от бедняги Гранта?