Ночь

Сколько у меня времени на подготовку? Минута? Половина минуты? Или всего пара секунд?

Я быстро скинула рюкзак и раскрыла его. Схватила несколько батарей и рассовала по карманам. Может, там они не промокнут. В глаза бросились коробки спичек, но теперь о них заботиться не имело смысла — всё равно костёр разжигать нечем. Нож… бутылки с питьём… хлеб… Я понадеялась, что с хлебом ничего от сырости не случится. Напоследок я выключила фонарь и тоже положила в карман.

— Киппи? — позвала я, усаживаясь на землю. — Ты здесь?

Он подбежал ко мне, коснулся ладони. Я положила рюкзак на колени и осторожно подняла бельчонка. Сердце его билось учащённо: зверёк тоже чувствовал в темноте угрозу, которая приближалась с умопомрачительной скоростью. У меня заныло сердце от жалости к крошечному созданию.

«За что нам это? — зло спросила я, вскинув голову. — Чем мы заслужили такое?».

Никто не ответил на глупый вопрос. Возможно, своеобразным откликом стал низкий гул, который знаменовал приход бури. Гул был непрерывным и дребезжащим, как звук карбюратора старого автомобиля.

— Начинается, — прошептала я и поднесла Киппи близко к лицу. — Только не бойся, малыш. Ничего с нами не будет.

Я врала.

Дождь налетел, как голодная гиена — резко, беспощадно, не давая даже вдохнуть. Шквал ветра, соринки вырванных трав, пыль и водяные розги обрушились на меня, заставив качнуться сидя. Гул стал торжественным ревом, и мне почудились в нём звериные нотки. Конечно — ведь это и был зверь. Хищник, который вышел на охоту в ночное время и нашёл наконец беспомощных жертв.

Острые края трав, летающих в воздухе, резали щёки. Я склонила голову и попыталась защититься от них рукой, одновременно стараясь укрыть карманы от дождя. Одежда в мгновение ока промокла до нитки, словно меня окунули в бассейн. Грома и молний не было, но вода хлестала ведрами; если бы я смотрела вверх, то захлебнулась бы нескончаемым пресным потоком. Земля подо мной разошлась, превращаясь в жижу. Киппи замер в ладони, но я ощущала, как у него внутри работает маленький молоточек сердца. Вода струилась по моему лицу, попадала в рот и в нос, и я на автомате глотала её. Почему-то вкус был солёным.

Стихию, казалось, раззадорила моя покорность, и она через минуту навалилась второй волной. Капли стали крупнее и тяжело разбивались о затылок, вызывая мгновенное головокружение. Для полноты картины сейчас должны были посыпаться градины размером с куриное яйцо, ломая мне череп, но кое-кто всё-таки смилостивился.

Дождь бушевал долго, пока я не стала чувствовать себя наполовину состоящей из воды. Свитер и брюки прилипли к телу и налились тяжестью. Я, наверное, выпила целый литр воды, пока пережидала бурю. Наконец, зверь выдохся, растратив силы. Я подняла голову. Дождь продолжал идти, но стал мелким и нерешительным. Безумие ушло из низвергающихся капель. Ветер выл сотней разных голосов где-то на небе, но тоже отдалился. Зверь унёсся дальше.

— Киппи? — шёпотом позвала я. — Киппи, ты как?

Он слабо шевельнулся и пискнул. Я провела пальцами по мокрой спинке, щупая выступающий позвоночник. Насколько же он исхудал, ужаснулась я.

— Видишь, мы живы, — сказала я. — Буря прошла, а мы остались.

Он промолчал. Я бережно опустила бельчонка на землю и достала фонарь из кармана. Старалась не думать, что будет, если он не зажжётся. Ведь это так просто — вода проникнет в патрон, и… всё.

Но фонарь зажёгся. Правда, заряд снова был на минимуме, и луч ослаб. Я потрогала запас батарей в карманах. Немного сырые, но не настолько, чтобы испортилась начинка.

Я открыла рюкзак. Хлеб размок и смягчился. На бутылочном пластике блестели влажные капли. Рюкзак впитал воду и стал вдвое тяжелее. Я смотрела на свои жалкие запасы, чувствуя, как дождь катится за шиворот, и холод начинает опять сжимать на конечностях свои кандалы.

— Должно быть, теперь вы довольны, — глухо сказала я, ни к кому не обращаясь, и затянула «молнию» рюкзака. Встала на ноги и посмотрела вперёд. Маяк по-прежнему был размыт слоем воды. Дождь затягивался.

Пустырь в луче фонаря выглядел ужасно. Если погибающие травы раньше хотя бы создавали видимость какой-то борьбы природы с гиблым духом места, то теперь стебли были сломаны, спутаны, подняты на воздух и яростно швырнуты обратно на землю, которая превратилась в хлюпающее болото. Увиденное напомнило мне поле боя после того, как отгремели выстрелы и снаряды, но об уборке тел ещё никто не позаботился. Там, где капли дождя падали на землю, танцевали крошечные фонтанчики.