Ночь

Да хоть так — и то лучше, чем полное неведение. То, что происходило вокруг, не могло быть правдой. Белый круг от фонаря на двери кабинки — фальшивка. Эта ночь — не настоящая.

Я вышла из кабинки и подняла фонарь с пола. Мне кажется, или луч потихоньку слабеет? Должно быть, такая махина съедает заряд будь здоров. Батареям долго не жить.

Я подошла к раковине, чтобы помыть руки. Смотрела на серебристую головку крана, не отводя взгляда. Передо мной было обширное зеркало, но меньше всего мне сейчас хотелось увидеть в нём себя. С детства я усвоила, что смотреться в зеркало в тёмное время суток — дурная вещь. Но когда я брала фонарь после того, как умылась, глаза случайно зацепились за освещённую поверхность зеркала.

За стеклом опять была ненавистная двойница, нагло поливающая меня шквалом белого света. С мертвенно-бледным лицом, расширенными глазами и приоткрытым ртом. Раз взглянув, я уже не могла отвести взгляд и жадно изучала каждую складку на её серой блузке с кармашком на груди. Волосы растрепались, но из-за того, что я носила нехитрую причёску (прямые чёрные волосы немного ниже плеч, мода навсегда), это было не так заметно. На лбу красовалась шишка пурпурного цвета. Я потрогала себя за кончик носа. Двойница сделала то же самое. Я заметила, что она сутулится, будто на плечах лежит тяжёлая ноша. Это было плохо, и я немедленно исправилась. Конечно, через минуту я упущу контроль, и спина опять прогнётся.

Около минуты я изучала своё отражение с бессмысленной педантичностью. Не знаю, чего ждала — может быть, какого-то подвоха; например, что двойница за стеклом шевельнётся без моего участия. Она этого не делала. Вода текла в трубах, и, когда мне надоело видеть подрагивающее бледное лицо, я отвела взгляд в сторону кабинки, откуда доносилось журчание. Тут я впервые столкнулась с ужасом, подобным удару молнии — крошащим нервы и кости, оставляя от тебя лишь оболочку, распираемую животным страхом.

Кабинка была не пуста. Пока я любовалась собой, там, в тёмном пространстве, выросло нечто, что молча наблюдало за мной. Фонарь не был направлен на кабинку, но я увидела присутствие чёрной фигуры в проёме. Кажется, фигура даже шевельнулась, когда я увидела её. Я открыла рот, втягивая воздух; кожа на всём теле съёжилась, поры закрылись, ледяная волна пронеслась от макушки до пяток. Раньше я считала, что «окатило ведром воды» — лишь образное сравнение… но это было действительно так. Меня передёрнуло, на меня обрушился мерзлый водопад.

Должно быть, невыразимая паника длилась недолго. Когда способность соображать вернулась, я схватила фонарь и развернулась к кабинке. Трубы по-прежнему отливали тихую музыку, унитаз сиял эмалью, и никого не было. Никого.

Я выскочила из туалета, как камень, пущенный из рогатки. Наступила реакция: меня начало всю трясти, зубы не попадали друг на друга. Вернулось ни с чем не сравнимое ощущение затерянности в глубоких катакомбах. Скорее наружу, на свежий воздух, под открытое небо… Ощущая омерзительный металлический привкус во рту, я побежала к выходу. Только согнувшись пополам на крыльце и сжимая в пальцах железо перил, я кое-как стала приходить в себя. Закрыв глаза, я пыталась прочитать успокаивающий стишок, выученный в детстве, но слова забылись, и я бросила это дело после второй строчки.

Ветер усилился; наверное, он уже мог катать по асфальту обрывки газет и мелкий мусор. Странное дело, обычно в ветреные дни город подавал голос — ну знаете, гудение проводов, и водостоки на крышах орут дурным тоном, — а этой ночью ветер гулял по улицам без малейшего шума. Разве что тихий шелест, да и то, может быть, игра моего возбуждённого воображения. Может, ветер хотя бы разгонит тучи, загораживающие небо? Я выпрямилась и подняла взгляд наверх, но по-прежнему не увидела звёзд. Чёрный купол накрыл мир.

«Что же это было? — задала я себе вопрос. — Там ведь правда кто-то был. Это была не галлюцинация».

И боязливо оглянулась. Никто не рвался наружу из пустого офиса, никто не преследовал меня. Хотя, конечно, темнота не давала возможности утверждать это с уверенностью.

Я верила в монстров. Святое дело всех детишек — верить в чудовищ, которые ждут тебя под кроватью, но к определённому возрасту это проходит. Скажем так, это не мой случай. Мать иной раз упрекала меня за то, что я слишком многое захватила с собой из детства. Все эти постеры, кипячёное молоко по утрам… и глупые, глупые страхи. Я виновато оправдывалась и уверяла, что уж чудищ-то я давно не боюсь, потому что уже большая. А сама перед сном натягивала одеяло до подбородка. Всякий знает, что плотная ткань — лучшее средство против исчадий ада.

Монстры есть. И, кажется, я только что видела одного из них. На этот раз мне повезло. Я убежала.

«Ну что за вздор!».