Ночь без любви

— Решайте, мальчики, решайте, — поторопила их Равская. — Могу даже помочь вам сбыть эту валюту. Хотя у вас и свои связи должны быть.

— Да, надо решать, — с сожалением сказал Демин. — Ирина Андреевна, вы по-прежнему не хотите давать показания без адвоката?

— Как?! Вы отказываетесь? — удивлению Равской не было предела. — Почему? Неужели вам так хочется посадить меня? За что? Что я вам сделала плохого? Ведь мы только сегодня познакомились! Нет, мы можем продолжить… Назовите свою цену! Давайте продолжим…

— Торговлю? — холодно спросил Демин. — Нет, Ирина Андреевна, пошутили, и будя. А то сейчас предложите по десять тысяч, и меня от волнения кондрашка хватит. А у меня жена, ребенок… Нет. И не уговаривайте. Я не могу так рисковать.

Равская с минуту смотрела на Демина со смешанным чувством недоумения и досады, потом в ней ослабло что-то, плечи опустились, и сразу стали заметны ее возраст, усталость, безнадежность.

— Я, кажется, понимаю, — проговорила она медленно. — Здесь, конечно, дело более чем личное… Дело не во мне и не в тех безобидных вещах, которыми мне пришлось заняться, чтобы прокормить себя…

— Надеюсь, вы жили не впроголодь? — спросил Демин.

— Еще это не хватало! — вскинула тяжелый подбородок Равская.

Возвращался Демин последней электричкой. Освещенный желтоватым светом вагон был почти пуст. В одном его конце дремал захмелевший мужичонка в телогрейке, на соседней скамье военный читал газету, с трудом разбирая мелкий текст, а в тамбуре беспрерывно целовались парень с девушкой.

Снег перестал, потеплело, и теперь шел дождь, частый и стремительный. Демин представил себе, как несутся в темноте, в мокрой весенней темноте пустые вагоны электрички с рядами светящихся окон, несутся, как бы раздвигая струи дождя, и грохочут на стыках колеса, и загнанно кричит перед переездами сирена головного вагона. Представил, как затихает металлический грохот и наступает тишина. Такая полная сосредоточенная тишина, что слышен шелест капель в мокрых ветвях елей…

На своей платформе он сошел один и, не торопясь, направился к дому. Автобусы уже не ходили, прохожих он тоже не увидел. Издали Демин с огорчением отметил, что окна его квартиры погашены — значит, не дождались, легли спать.

Он бесшумно открыл дверь, разделся в тесной прихожей, повесил плащ в сторонке, чтобы не намокла одежда на вешалке. А когда, выпив пакет молока, уже шел в спальню, нечаянно наткнулся в темноте на стул и разбудил жену.

— А, это ты, — пробормотала она сонно. — Пельмени в холодильнике. И посади Анку на горшок, а то будет горе и беда…

— Посажу… Не привыкать.

Ночь без любви

Костя сидел в пустой машине и, положив руки на баранку, рассеянно слушал, как стучит дождь по крыше. Фары были выключены, стекла опущены. На ветровом стекле собирались капли и рывками стекали вниз. В мокрых боках автобусов отражались огни аэропорта, освещенный подъезд, голубоватые фонари на высоких столбах. Последний самолет прибывал около двенадцати, и Костя знал, что до полуночи будут слоняться подвыпившие грузчики, будут светиться окна да похрипывать музыкальный агрегат в ресторане на втором этаже.

— Эй, дружок! — В машину заглянул грузчик в потрепанном халате. — Не угостишь сигареткой? А то, понимаешь, кинулся по карманам…

— Угощу. — Костя, не глядя, взял с сиденья пачку, встряхнул, чтобы из прорванной дырки показалась сигарета, протянул в окошко.

— Может, и погреться пустишь? — улыбчиво спросил грузчик.

— Пущу, — поддернув вверх стопорную кнопку, Костя открыл дверь, убрал с сиденья сигареты и бросил их в ящик, где уже лежало несколько пачек.

— Ждешь кого? — спрятавшись от дождя и от глаз начальства, грузчик, видимо, посчитал себя обязанным развлечь Костю разговором.

— Шеф отдыхает.

— Большой человек?

— А! Начальник стройуправления.

— Неплохо. Я бы не отказался.

— Я тоже. — Повернувшись к грузчику, Костя увидел щетину на подбородке, провал в зубах, замусоленный воротник синего халата.

— С бабой небось?

— Да, — неохотно ответил Костя.

— То-то здесь духами пахнет. Хорошие духи. Видно, стоит того?

— И даже больше.

— Молодая?

— В самый раз.

— Красивая? Да-а, — протянул грузчик, не дождавшись ответа. Он затянулся, окинул взглядом площадь, огни, распахнутые окна ресторана. — Таким здесь самое место. Ни лишних глаз, ни лишних вопросов, ни ответов… Согласилась поужинать, и все. Остальное ясно. Значит, согласилась и на остальное. Вежливо, обходительно, без грубых слов и грязных намеков, а? И всегда есть шофер, который доставит в любое время дня и ночи, в любом состоянии, в целости и сохранности… а? — Грузчик рассмеялся, прикрывая рот рукой. — Можно, конечно, выпить и дома, но это не то. Коньяк нужно не только уметь заработать, его нужно уметь выпить. Верно?

— Было бы что, — уклончиво ответил Костя.

— Тоже правильно. — Похоже, грузчик со всем соглашался, и была в этом какая-то своя мудрость. — Ну, бывай. Спасибо за гостеприимство. — Он захлопнул за собой дверцу и, согнувшись под дождем, зачем-то подняв куцый воротник синего халата, затрусил к багажному отделению.