Ночь беззакония (ЛП)

Небо было темным.Звезд почти не было, а луна была скрыта за облаками. Костер в нескольких футах от нас был основным источником света. Было тихо, если не считать кваканья лягушек и потрескивания огня.

Мы все стояли на берегу озера — я, Чендлер, Линкольн, наши отцы и трое незнакомцев, которые стояли на коленях со связанными за спиной руками и мешком из рогожи на голове.

Мой отец стоял позади коленопреклоненных незнакомцев. — Каждый из этих людей олицетворяет бремя, которое лежит на сегодняшнем мире. Этот человек — бедность. — Он положил руку на голову первого человека, затем снял мешок. Я сразу узнал в нем того самого мужчину, которого застал за дрочкой, когда он смотрел в окно хижины Татум. Я вытащил ее оттуда и заставил спать в своей каюте, когда увидел в его руках ее маленькие трусики. Кто знал, какие мерзкие вещи он хотел с ней сделать. Я ни за что не оставил бы ее одну.

Отец перешел к следующему человеку, очевидно, женщине. Он провел рукой по ее голове и снял с нее мешок. Она была худой, с впалыми скулами. Она была похожа на скелет с кожей. — Она олицетворяет голод. — Женщина заметно задрожала, и он перешел к следующему парню, снимая мешок с его головы. Этот был старше, с серебряными волосами, которые блестели в ночи. Он был хорошо одет и совсем не походил на двух других. — Этот олицетворяет жадность.

Чендлер, Линкольн и я обменялись взглядами, которые говорили о том, что мы не хотим иметь ничего общего с тем, что произойдет дальше, но понимаем, что у нас нет выбора.

Отец переместился, чтобы встать позади трех коленопреклоненных. Оранжево-красные отблески огня плясали на резких чертах, делая его похожим на бога среди людей.

Или на дьявола.

— Наша задача — избавить мир от этого бремени, — продолжил он, и женщина — Голод — начала плакать. Отец провел рукой по ее темным волосам, словно пытаясь утешить ее. Мы все знали, что это не так.

Малкольм Хантингтон заговорил. — Каждый год мы выбираем проблему, которую видим в мире, бремя, на котором хотим сосредоточиться, беспокойство, которое хотим изгнать. Наши предки называли эти тяготы — заботами. Весь оставшийся год мы концентрируемся на этой заботе. Но в эту ночь, Ночь Забот, мы начинаем с осквернения символа, чучела этого бремени.

Жертвоприношение.

Они собирались убить этих людей.

Пирс Кармайкл открыл небольшой черный сундук. — Обычно это было бы больше похоже на спорт, но поскольку вы моложе, и это не настоящая церемония, а скорее инициация, мы делаем это немного по-другому.

Спорт? Что он имел в виду под словом спорт?