Ночь Большой луны

— Я хочу знать все! — Ричард снова стиснул кулаки, немного подаваясь вперед, — Кто… это не может быть Виктор, не может! Вик давно мертв, я видел своими глазами, видел, как ты убил его!!

— «Он» убил меня, — опять не удержался мужчина и, скрестив руки на груди, хмыкнул, — Ну-ну…

— Ты видел своими глазами… — Чеслав, не обращая внимания на реплики со стороны, тонко улыбнулся, слегка приподнимая брови. Людовик, стоящий с отсутствующим видом, немного повернулся в его сторону, но оборотень не обратил на это внимания.

— Разве это был первый раз, когда твои глаза обманули тебя? — он продолжал лучиться улыбкой, но уже не столь тонкой, сколь насмешливой, можно даже сказать издевательской, — Разве последний? О, Рене, минувшие годы ничуть не изменили тебя… Ты остался все так же глуп, как и прежде, все столь же удивительно наивен, настолько, что мне даже становится смешно! Скажи мне, мой бедный друг, ты хоть что-то изучил за прошедшие годы? В твоем распоряжении были записи великого мастера Альберта, все, что он собрал о ворасах, но ты даже не подумал прочесть их! — он покачал головой, — Смешной. Я не стану сейчас объяснять тебе, по какой причине Виктор выжил тогда, скажу лишь одно — в мои планы никогда не входила смерть графа де Нормонд. Нет, Рене, нет… — заметив ошарашенное выражение лица собеседника, Чес довольно хмыкнул, — Он должен был оставаться жив, и он был жив. А чтобы жизнь его, как и моя, и Анхеля, продолжилась, достаточно было глотка зелья Рейнира…

В воздухе неожиданно послышался шелест крыльев и на плечо замершему в некотором отдалении человеку тяжело опустился большой черный ворон. Виктор, вздрогнув от неожиданности, едва заметно улыбнулся.

— Да, Курк, твою жизнь учитель тоже продлил. Не обижайся, что он забыл упомянуть об этом — трудно припомнить все детали, имея столь неблагодарных слушателей.

— Я не понимаю… — Ричард, отступив на шаг, медленно перевел взгляд на, как становилось все более и более очевидно, первого графа де Нормонд, затем вновь возвращая его к Чеславу, к тому, кого этот благородный человек называл учителем, — Не понимаю! Зачем тебе надо было, чтобы Виктор оставался в живых? Зачем?.. И почему, будучи жив, он скрывался, почему никто не знал…

— Что значит — никто? — Виктор, наконец и в самом деле не выдержавший, шагнул вперед, не сгоняя с плеча ворона, — Ада знала, Рене, всегда знала о том, что я жив. И, поверь, если бы ты не сбежал из страны, несомненно, тоже узнал бы о моем существовании… перед самым своим концом, ибо жить тебе я бы не позволил. Но Ада, моя Ада, всегда знала, что я жив, только скрывала это от всех по моей просьбе. Скрывала от детей, от друзей, носила траур, а сама ночами прокрадывалась ко мне на свидания… Она была достойной женой, она искренне любила меня, как и я любил ее! В отличие от тебя, Рене, — лицо графа помрачнело, — В отличие от того, кто притворялся моим другом.

Луи, уже несколько минут как успешно прикидывающийся по-прежнему не слышащим, наконец, не выдержал.

— Что значит «притворялся»? Послушай, предок, или кто ты там на самом деле, дядя всегда был твоим другом, был им на самом деле, он всегда говорил о тебе как о… Постой-ка, — он неожиданно запнулся на полуслове, удивленно переводя взгляд на Ричарда, — Но ведь папа сказал, что в своих дневниках Виктор до последнего называет Рене своим другом, что он никогда не допускал и мысли…

Граф с видимым интересом склонил голову набок, вглядываясь в одного из своих потомков. На губах его заиграла неожиданная, мягкая и располагающая улыбка, глаза засветились почти нежностью.

— Кто этот мальчик? — негромко вопросил он, мельком покосившись на замершего учителя, — Неужели один из…

— Один из твоих потомков, Вик, — Ричард, опережая Чеслава ответом, решительно выпрямился и, шагнув в сторону, немного заслонил племянника собой, — Один из моих горячо любимых племянников. Безмерно талантливый и умный юноша, который прекрасно сознает истину, в отличие от тебя! Как ты можешь полагать, будто я был причастен к гибели твоих детей? Как ты вообще можешь думать, что я бы поднял руку на своих племянников?! Что тебе наговорил этот… этот…

Чеслав решительно вскинул руку, прерывая негодование баронета.

— Не нужно оскорблений, Рене, это ни к чему. И я уже сказал — сейчас не время выяснять всю подоплеку случившегося много лет назад. Все, что тебе стоит знать, раз уж ты так не вовремя заявился сюда — Виктор жив. Был жив всегда и будет жив еще много лет после. И Виктор жаждет отомстить тебе за попытку убить его, за то, что ты навлек проклятие на его род… — он медленно, картинно повернулся к своему неожиданному протеже и широко улыбнулся, — Вик… поиграй с ним немного.

— Буду рад, — улыбка, продолжающая играть на губах де Нормонда, стала хищной; взгляд, до сей поры с любопытством изучающий Людовика, переместился к бывшему другу.

Тот немного расправил плечи и, уже не боясь смотреть на неожиданно возвратившегося из глубины веков призрака, слегка приподнял подбородок, мрачно улыбаясь.