Ночь Большой луны

— Сейчас кто-то получит в лоб, — младший из «подозрительных личностей» — высокий молодой человек, черноволосый, сероглазый и несколько бледный для итальянца, недовольно скрестил руки на груди. Его товарищ мягко сжал его плечо.

— Марко, держи себя в руках. Мы, в конце концов, находимся в гостях, и повод для нашего появления здесь, как вижу, серьезный… — он быстро оглядел всех присутствующих и, дождавшись, когда Ричард, наконец, будет усажен в кресло, немного расправил плечи, — И, коль скоро все заинтересованные, наконец, прибыли, я бы просил тебя, Винченцо, представить нас. Впрочем, кое-кого я знаю, — взгляд его остановился на Альберте, и мужчина склонился в его сторону в неглубоком поклоне, — Мастер…

— Паоло, — великий маг широко улыбнулся, отвечая на поклон приветливым кивком, — Впервые вижу вас воочию, друг мой, но весьма наслышан. И рад… что вы живы.

— Не твоими стараниями! — Марко, судя по всему, уважения к мастеру не питающий, гневно нахмурился, — По твоему приказу тогда… я никогда не забуду…

Паоло вновь сжал его плечо, успокаивая. Это был рослый мужчина, отнюдь не старый, но кажущийся определенно старше своего спутника, широкоплечий, смуглый и уверенный в себе. Лицо у него было приятным, располагающим; улыбка на нем — мягкой и спокойной и, в целом, человек этот внушал доверие.

— Я не отдавал подобных приказов, — Альберт немного приподнял подбородок, — Мне известно, что Чеслав нередко действовал без моего ведома и, судя по всему, даже в моем мире у него были исключительно свои планы… Только что же я узнал, что, по-видимому, какие-то свои планы он не привел в исполнение еще с давних времен, а значит, нам может грозить неожиданное их исполнение. Ричард… — он опустил взгляд, взирая с нескрываемым сочувствием на тяжело дышащего в глубоком кресле оборотня, — Ты в состоянии рассказать нам более подробно, что случилось?

— Кроме него здесь есть еще я, — Людовик, только, было, присевший на стул рядом с Чарли, тотчас же принявшимся изучать его рану, поднялся на ноги, слегка разводя руки в стороны, — И я в состоянии куда как большем, чем дядя, и могу рассказать обо всем предельно подробно. А Чарли пока… ты же забинтуешь мне чем-нибудь руку?

— Чем? — доктор насмешливо хмыкнул и, откинувшись на спинку своего стула, скрестил руки на груди, — Напоминает случай на судне. Тогда ты тоже просил меня перевязать тебе руку неизвестно чем…

Альберт устало поморщился и, действуя спокойно, с той уверенностью, что свойственна лишь человеку сильному, человеку, абсолютно убежденному в своих действиях и не единожды уже их повторявшему, неожиданно протянул замковому лекарю бинт, вероятно, созданный только что.

— А говорил, что слабый, — не удержался Роман и, проводив взглядом передачу бинта из одних рук в другие, подпер щеку кулаком, приготавливаясь слушать.

…Людовик рассказывал довольно живо, образно, отчаянно жестикулируя и почти не пытаясь скрыть владеющего им возмущения. Несколько раз он, взмахивая рукой, вырывался из пальцев бинтующего его рану Чарли, на что тот реагировал пиратскими проклятиями; один раз легонько задел опрометчиво подошедшего излишне близко Влада, но, в общем и целом, сумел объяснить все случившееся довольно емко.

Эрик, быстро переглянувшись с Альбертом, покосился на Ричарда и, хмурясь, плотно сжал губы. Чуткий от природы, граф де Нормонд понимал, как тяжело его родному дяде далась эта встреча, сознавал, какой сумбур должен царить сейчас в его душе, да и сам, по правде говоря, пребывал в некотором смятении.

Встретиться с Виктором де Нормондом мечтал, наверное, каждый из его потомков, принимающий титул графа, каждый полагал его образцом добродетели и благородства, каждый желал услышать от него слова напутствия, советы и наставления… Эрик исключением не был.

И вот теперь, слыша о человеке, о котором заочно составил самое хорошее мнение, нечто столь ужасное и нелицеприятное, молодой граф просто не знал, что и думать. Ему не хотелось верить этим словам, ему хотелось, чтобы они оказались ложью, но… Кому-кому, а брату он доверял, так же, как и не сомневался в искренности Ричарда, и от этого испытывал еще большее смятение.

— Но как он мог выжить?.. — Татьяна, поверившая значительно быстрее, да и не испытывающая тех же чувств, что и муж, ошарашенно покрутила головой. Память вновь услужливо подсунула ей сцену гибели Виктора, виденную в памяти Ренарда, и девушка даже поежилась.

— После такого… — она вздохнула, — Он был весь изранен, когда ушел под воду, без сознания! Он не мог выжить, да и потом… — она неуверенно окинула взглядом внимающих ей друзей, — Говорили же, что тело его нашли, выловили из пруда…

— А он утверждает, что моя сестра знала, что он жив, — Ричард, за время рассказа немного пришедший в себя, хмуро провел пальцами по столешнице, — Знала и помогала ему скрываться!