Ночь черного хрусталя

— Ну, и прекрасно. Теперь я спокоен совершенно. Надеюсь, ваш вертолет в порядке?

— Как и всегда.

— Чудесно. В таком случае, я готов лететь. И немедленно, Урбс. Где вертолет?

— От своей базы он будет лететь сюда минут сорок. Но, сэр, он наверняка захочет знать, как далеко придется лететь отсюда…

— Ну, что вы городите. Я не собираюсь обнародовать мой маршрут для всеобщего сведения. Пилот возьмет курс туда, куда я прикажу.

— Вы говорили…

— Повторяю: курс я сообщу пилоту, когда мы будем в воздухе. И полагаю, что не позже, чем через сутки, буду в Москве. Где мы с вами встретимся в следующий раз, вы узнаете, еще находясь здесь. Все остальное вам и так ясно. Разве не так?

— Разумеется, сэр.

— Ну, вот, — проговорил Милов, передавая Еве продолговатую книжечку авиационного билета, — каких-нибудь пятнадцать часов в воздухе, и ты дома. Да и за это время сможешь самое малое два раза размять ноги.

— Откуда ты взял эти пятнадцать часов?

— Вон там расписание, в нем ясно написано…

— Умение читать временами возвращается ко мне. Но ты забываешь, что вылет только через девять часов…

— Ох, если бы я мог забыть об этом…

— Тебе не терпится избавиться от меня, милый, не так ли?

— О господи, какая глупость!

— Неужели ты согласен терпеть меня еще такую бездну времени: целых девять часов?

— Да перестань, не то я начну злиться… Последние девять часов, а ты рассуждаешь просто не знаю, о чем…

— В таком случае, ты, наверное, уже придумал, как мы проведем это остающееся время? Дан, мне нужно как-то рассеяться, развлечься, иначе я вот тут, на этом самом месте, немедленно разревусь так, что все будут оглядываться и ужасаться.

— Конечно, я думал. Мы можем зайти куда-нибудь, посидеть в человеческой обстановке, выпить…

— Это неплохо, но слишком мало.

— Жду твоих идей.

— Давай лучше сразу снимем номер в гостинице. Там мы сможем и выпить, и побыть вместе…

— Видишь ли, дорогая Ева, с гостиницей возникают некоторые сложности. Я ведь с самого начала хотел сделать это — звонил еще из департамента полиции, помнишь?

— Не хочешь ли ты сказать, что во всем этом городе нет ни единого места в гостинице для двух смертельно уставших путников?

— Места как раз есть. Даже в избытке. Однако… В приличных отелях номера не сдают по часам. А туда, где сдают, ты вряд ли захотела бы идти. Я хорошо знаю, что это такое.

— О да, с твоим опытом!

— С моим опытом полицейского, ты имела в виду.

— Ну… да, конечно. Но ведь мы можем снять номер в хорошей гостинице, скажем, на сутки!

— Зарегистрироваться законными супругами?

. — Если смотреть на факты — разве это не так? Или ты иного мнения?

— Я совершенно с тобой согласен. Тут есть другое обстоятельство.

— Еще что-то?

— На такой номер у нас уже просто не хватит денег.

— На моей карточке…

— Я примерно догадываюсь, что у тебя там осталось: ты ведь говорила мне, когда мы встретились в Порт-Саиде, сколько у тебя — а я, в общем, помню, как мы их тратили. И счет своим деньгам я тоже хорошо знаю.

— Дьявол! Вечно деньги! А я думала, что никогда больше не столкнусь с этой проблемой.

— Ты же знаешь, вмешались непредвиденные обстоятельства.

— Да ну их к чертям! Лучше скажи, наконец: мы так и будем бродить по улицам все эти девять часов?

— Уже восемь, сорок пять. Но мы можем провести это время в аэропорту.

— Ни за что!

— Почему же? Конечно, это не «Кеннеди», но все же…

— Все эти часы жить, как под топором, слыша, как взлетает каждый очередной самолет и думать, что все меньше времени остается до моего… Нет, честное слово, только мужчина способен придумать такое!

— Ты права, конечно же. Прости меня. Ну хорошо. Сейчас мы что-нибудь сообразим.

Он остановился, заставив и Еву сделать то же самое, и принялся медленно оглядывать улицу.

— Что ты ищешь?

— Что-нибудь подходящее.

— Почему ты думаешь, что именно здесь ты что-то найдешь?

— В таком количестве рекламы несложно найти хоть чего-нибудь такого, что нам подошло бы. Ага! «Перстень с ягодой шиповника»! Звучит?

— Что это за чушь?

— Если верить рекламе — супербоевик с ужасами и мистикой.

— Дан! Еще одно такое предложение, и я начну разочаровываться в твоих вкусах.

— Не хочешь? А мне подумалось… Ладно, поищем еще. Галерея национального искусства. А?

— Портить себе настроение: что толку ходить на выставку, если ничего не сможешь купить на память?

— Безупречная логика. Так, так… О! Слушай! Когда ты в последний раз была в цирке?

— В цирке?

— Вот именно!

— М-м… Боюсь, что это было так давно, что меня тогда вообще не было на свете.

— Вот и я примерно в то же время. Пошли?

— А что мы там увидим? Каких-нибудь африканских колдунов?

— Ну, почему же. Цирк — искусство интернациональное… Там к тому же обещают каких-то совершенно небывалых дрессированных носорогов…

— Скорее всего, нас надуют. Носороги, помнится мне, не поддаются дрессировке.

— Тем интереснее будет посмотреть.

— Это нас займет… ну, часа на три. А потом?

— Потом сядем в джип и поедем к самолету.

— Все равно еще останется время.

— А мы найдем местечко, и съедем с дороги.

— Чего ради?

— Не забудь: тогда уже стемнеет.

Ева улыбнулась:

— Ты мальчишка и хулиган.

Милов сделал вид, что обиделся.

— Ну, если ты не желаешь…