Ночь черного хрусталя

«Сумасшедшая девка, - подумал Милов с невольным одобрением, хотя и зол был на нее сейчас. - Ну, можно и самому…» - И снова замер: судя по звукам, двое подкрадывались к выходу с разных сторон, держась вплотную к склону, в котором был выход - чтобы не подставиться. Те замерли у самого проема - он слышал их дыхание. Прошла секунда, другая, десятая - тогда Милов шумно вскочил, затопал ногами, оставаясь на месте. И мгновенно один из затаившихся влетел в ход, чтобы ударить в спину убегающему. Милов свалил его - в упор, наповал. И выметнулся наружу, и прикончил последнего, не дав ему опомниться.

«Самооборона», - подумал он, представив, как ему потом достанется за лихую стрельбу, если удастся выкрутиться живым, конечно. А нет - что же, никто особенно не пожалеет, Аллочка уже замужем, только коллеги разве что…

Ну, что сейчас снаружи - может быть, здесь и выйти, путь-то расчищен…

Он замер на секунду - и выстрелы снова прозвучали, хотя и с дистанции: видимо, заслышав перепалку, сюда начали стягиваться и какие-то другие люди. Милов подхватил пистолет свалившегося у входа - плоский браунинг, оружие непрофессиональное; подскочил к первому убитому - у того был винтовочный обрез, и вовсе ненужный, зато у лежавшего в пещере оказался армейский пистолет.

«Странно, - подумал Милов, - ни одного автомата; нет, как-то не так все происходит, непривычно, любительство какое-то, а меня ведь ориентировали на специалистов… Да, надо как-то разобраться в этой обстановке, а то, может быть, я вовсе не в свое дело ввязался?..» - Но больше думать было некогда, и Милов побежал вдогонку своим. Надо было правым ходом пробираться к реке, пока те еще не принялись травить всерьез. Спасение было в скорости, и он припустил так, что снова противно застучало в голове.

Двое ждали его, как и было условлено. Он подошел к ним, как умел, бесшумно. Те приглушенно разговаривали.

- Чужой человек, - говорил Граве, - по-моему, не заслуживает доверия. Не будь он еще русским… Не надо ждать его, я надеюсь, мы и сами тут выберемся, я сделаю все, чтобы вы вернулись домой, к мужу, целой и невредимой.

Милов застыл: интересно было, что прозвучит в ответ.

- Подите вы к черту, Граве, - ответила женщина спокойно, - мы ведь не по схеме компьютера пробираемся, там я бы вам доверилась… Да и все равно: своих не бросают. Вы стойте тут, а я вернусь: может быть, его ранили…

- Может быть, убили, - ответил в свою очередь Граве, - и вы попадете прямо в руки этим…

- Чем это здесь пахнет? - спросила Ева. Милов невольно принюхался: и в самом деле, воздух здесь был немного другим, отдавал чем-то этаким - не бензином, не кислотой, но что-то было в нем постороннее.

- Да, - сказал Граве, - что-то такое есть на самом деле…

- Это запах вашей трусости, - сказала Ева.

Граве обиженно засопел, Милов усмехнулся: сказано было не по делу, но весьма определенно. Он беззвучно ступил.

- Нет, без меня вам не выбраться, господин Граве, - сказал он, - тут впереди лабиринт, и вы проплутаете в нем до конца жизни, а мне маршрут известен. Тут озерцо впереди, подземное - видимо, в него натекло всякой дряни - вот оно и пахнет. Ваш Центр, думаю, что-то сбрасывает не по адресу.

- Ох, Дан, - сказала Ева, - и он с непонятным удовольствием уловил в ее голосе радость. - Наконец-то, а то я уже испугалась.

- Спасибо, Ева, - сказал Милов. - Теперь поторопимся: похоже, что становится все более сыро, словно бы вода выступает снизу - не знаю, отчего. Готовы?

- Да, - ответила Ева, а он нашел в темноте ее руку и положил на свое плечо.

- Двинулись, - сказал он, и они пошли. Сзади было тихо. Под ногами уже ощутимо хлюпало, хотя уровень реки находился намного ниже, это Милов помнил.

«Сплошные загадки, - подумал он, идя с вытянутыми вперед руками - одна прямо, другая чуть выше головы, чтобы не налететь ни на что сослепу. - Ничего, выскользнем; но что все-таки тут творится? Очень невредно было бы понять…»

Выбраться удалось благополучно: три мягких всплеска, прозвучавших почти слитно, не нарушили черного безмолвия ночи ни окриком, ни выстрелом. Вода была не холодной, но какой-то скользкой, маслянистой, противной по ощущению, и пахла дурно. В этой реке уже пять лет не купались - наука и техника своего добились. Трое поплыли к противоположному, правому берегу не быстро и бесшумно, равняясь по женщине. Она плыла медленнее других, и Милов все время держался рядом - греб он одной рукой, другую, со своей и ее одеждой, держал над головой. Вода слегка обжигала, раздражала кожу. «Интересно, чего только ни сбрасывали в нее за последние годы, - думал Милов, - а ведь тут еще аккуратисты. Другие, выше по течению, и вовсе совесть потеряли…»

Добравшись до берега, трое вздохнули облегченно: пусть и бессознательно, в воде они каждую секунду ожидали выстрелов вдогонку, а здесь уже можно было как-то укрыться. Пригнувшись, пробежали в прибрежный кустарник. Граве на бегу закашлялся.