Ночь дракона

– Постараюсь, – пробормотала кицунэ, снова прижавшись щекой к моей груди. – Вот только… боюсь, Тацуми, мне недолго осталось. Если слышишь зов Мэйдо… значит, твой час пришел. – Она судорожно выдохнула и теснее прильнула ко мне. – Ты ведь позаботишься об остальных? – едва слышно спросила она. – О Рэйке, Дайсукэ, о baka Окамэ? Они не справятся без тебя, если вступят в схватку с Владыкой демонов. Ох как разозлится Рэйка, когда узнает, что я всех подвела. Скажи ей… что это не твоя вина и что мне жаль, что я не смогу помочь остановить обряд Призыва.

Я ничего не ответил. Ноги подкашивались. Я прижал Юмеко крепче. Внутри меня тлела тихая злоба – я злился на духов, на Ками, на судьбу и больше всего на себя.

– Мне жаль, – повторила Юмеко и задрожала на моей груди, крепче сжав мою рубашку. – Я не хочу умирать, – прошептала она. – Хочу остаться с тобой. Я столько всего хотела сделать и увидеть после того, как… мы победим Генно. – Она сделала паузу. Ее дыхание было поверхностным и рваным, чувствовалось, что говорить ей тяжело. – Прошу, Тацуми, посмотри на все эти чудеса без меня.

– Юмеко… – сдавленным голосом произнес я, а уголки глаз вдруг защипало. Никакого будущего у меня не было: я понимал, что после победы над Генно и срыва обряда Призыва деваться мне будет некуда. Империя не питала особой любви к полудемонам, а уж Клан Тени наверняка захочет убить Хакаимоно и вернуть себе Камигороши. Я сомневался, что исполню клятву Хакаимоно и буду мстить Каге – возможно, я просто явлюсь к ним. Все равно итог будет один.

В конце пути меня ждала только смерть – я всегда это знал. Но Юмеко… она заслуживала куда большего, чем посулила ей судьба. Заслуживала беззаботной, свободной жизни, полной чудес, на которые ей так хотелось полюбоваться, жизни, в которой нет места демонам, драконам и мраку.

– Не покидай меня, – хрипло попросил я. – Я никуда без тебя не пойду. Если хочешь, чтобы я повидал места, которые так тебя манят, тебе придется составить мне компанию.

Она не ответила. Я опустил взгляд. Юмеко снова потеряла сознание. Ее голова покоилась у меня на груди, глаза были закрыты. Я чувствовал пульс, но слабый-слабый. Наше время было уже на исходе.

* * *

Последние лучи солнца померкли, и лес погрузился во мрак. Сквозь кроны стал просачиваться слабый дождь, его холодные щупальца забирались под мои волосы и стекали по коже. Я снова споткнулся, но в этот раз сумел удержать равновесие. Впереди, среди деревьев, показалось нечто такое, от чего кровь в жилах похолодела. Старый дуб, обугленный, черный, со стволом, рассеченным надвое молнией, возвышался всего в нескольких ярдах от нас. Я узнал его, потому что уже видел несколько часов назад, когда первый раз шел этой дорогой. Ошибки быть не могло: раз дерево снова мне встретилось, значит, я хожу кругами, хоть и был уверен все это время, что двигаюсь на запад. Вернее, мне так казалось. Вот только лес, полный ками и духов, коварен. И неважно, что сбило меня с пути – местные обитатели или сама природа, сути это не меняло.

Ноги стали ватными, и я упал на колени в траву с ослабевшим девичьим телом на руках. Я склонил голову, зажмурился, крепко прижал кицунэ к себе, а ярость и отчаяние тем временем стали затягивать меня в бездну. Время истекло. Я не справился, и уже совсем скоро мой мир потеряет единственный лучик света, что только сумел в него пробиться.

– Мне так жаль… – прошептал я девушке, лежащей без движения на моих руках. Она снова ничего не ответила. От ее кожи исходил холод. – Юмеко, прости меня. Я… – Горло сдавило. Я бережно убрал прядь волос с ее помертвелого лица. – Мне тоже очень хотелось с тобой остаться, – признался я. – На все время, что мне только отведено. Ты помогла мне поверить, что и демон может удостоиться спасения.

Впереди едва слышно зашелестела трава, словно на нее опустился лист. Я поднял голову.

Неподалеку на камне стоял кодама, маленький и бесплотный, и наблюдал за нами, как прежде его собратья. На миг я подумал: может, убить этого ками, а потом взять Камигороши и прорубить себе дорогу сквозь лес, пока он меня не отпустит – или пока от него не останутся одни пеньки. Вот только кодама не излучал враждебности и угрозы. Его большие черные глаза смотрели на Юмеко с любопытством и тенью тревоги.

Во мне зажглась искорка надежды. Я осторожно вздохнул.

– Прошу… – начал я, но стоило мне только заговорить, и маленький ками исчез, рассеялся в воздухе и пропал из виду, загасив слабый огонек надежды. Я поник. Внутри ядовитыми змеями встрепенулись гнев и тоска. Даже если кодама в силах помочь, они и говорить с демоном не станут. Юмеко – вот кого они послушали бы, кого обступили бы, кого пропустили бы через лес. То ли потому что она кицунэ, то ли потому что кодама чувствовали ее непорочность, видели свет, манящий всех к ней, как манит мотыльков пламя. Мне вспомнились другая ночь и другой лес, полный кодама, их голоса, похожие на шелест сотен листьев, Юмеко, сидящая у огня, пока духи деревьев несут мерцающий лист.