Ночь грёз

– Приготовить абордажные крючья! – показывая рукой, голосил квартирмейстер Кильтурс. – Канониры – навести носовые орудия, зарядить книппеля и цепные книппеля! Закинуть ядра в малые мортиры!

Все послушно и молча выполняли его команды. Пиратский бриг всё ближе и ближе. Глубины моря, словно выплёвывая своё недовольство и гнев, начинали бушевать. Волны как будто сходились в центре морского сражения. Три дюжины матросов бегали по верхней палубе, перенося ядра, порох и бросая к грот-мачтам связанные абордажные крюки.

– Мортирный расчёт… – старший канонир поднял саблю. Его команды слышались даже здесь, на капитанском мостике, хоть матрос и находился где-то на верхней палубе. Затем, со свистом скинув саблю вниз, он гаркнул. – Пли!

– Пли! – повторил командир расчёта.

Только успели упасть снаряды на дно орудий, как запал всполыхнул. Порох взвёлся и из двенадцати небольших мортир пошёл дым. Ядра устремились в небо, а через несколько секунд – пали на палубу пиратского корабля и разорвались. Четыре попали и наверняка проделали в нём дыры или прибили несколько человек. Из-за них взвёлся порох в трюме, раздался мощный взрыв, что выбросил доски в море. Оно тешилось кровавой игрой. Корабль Кингарда мчался навстречу, до брига осталось меньше полукилометра.

– Капитан, они могут открыть огонь из всех бортовых пушек!

– Спокойно, Нильтарозар, у нас их больше! У них кишка тонка, я чувствую это! Пушки будут молчать, В'Арониод мне судья!

– Не расслабляемся, парни! – следом рявкнул Кильтурс Улран. Он ударил по покрытому корабельной резьбой парапету квартердека, а после очень громко крикнул. – Рви их такелаж!

 Иллюзия наполовину скрыла его личину. Не дождавшись команды канонира, расчёт выстрелил книппелями. Под звон цепей из десяти орудий полетели ядра. Книппеля крутились и свистели, бились друг о друга и не теряли скорости. Они настигли судно пиратов и поломали носовые пушки. Оснастка повреждена, а паруса порваны, – далеко бриг не уплывёт, да и ответить выстрелом сейчас не сможет.

«Он близко, сейчас начнётся хаос. Капитан умён, коль не стал обстреливать бриг из основных орудий. Оуэнн Джитуа знал, что после подобного будет некого брать в плен, корабль сразу пошёл бы на дно».

Непогода усиливалась. Закинутая волнами на палубу вода выливалась через шпигаты. Расстояние до корабля около двух соток. Застыла гробовая тишина, что согнал внезапный колокольный набат. Стрелять вплотную пираты навряд ли станут, весь ошарашенный и выживший экипаж находился на палубе в ожидании боя. Оуэнн видел это в подзорную трубу.

– Брамсели убрать, уменьшить ход! – приказал Кингард. – Абордажная команда – хватай крюки в руки и приготовься. Возьмём этих поганых псов! Покажем им, каково это – нападать на охотников за пиратами!

– Ура-а-а! – заголосила команда.

– Убивайте всех, кто держит в руке меч! Щадите лишь сдавшихся, что в страхе пали на колени и склонили вам головы! Пусть кричат и плачут, в этом проклятом море – нет богов, есть только мы, есть только власть! Власть, которую имеют сильные! Ныне – мы для них праведные судьи и именно нам дано решить судьбу этих жалких отбросов! Постарайтесь взять живьём лишь их капитана!

– Абордажная команда! – крикнул квартирмейстер. – За мной!

Он, а также с десяток из числа скелетов рванули к правому борту. Скоро будет сближение. Уже будучи готовыми, матросы возносили вверх свои абордажные сабли и топоры и что-то яростно, предвкушая кровавый бой, злостно выкрикивали. Бриг был меньше, в разы меньше линейного корабля капитана Кингарда. На оборванных парусах с порванным такелажем, судно медленно проплывало рядом. Крюки были брошены, а их канаты обмотаны о специальные выступы на парапете правого борта. Больше четырёх дюжин матросов ухватились за них, начав тянуть судно к себе.

– Тяни! – кричали они, делая с канатом в руках шаг назад. – Тяни!