Ночь и день

«Многих вещей она просто не понимает», – думал он, поглядывая на отложенное письмо к Кассандре. Что помешало ему дописать это письмо, за которое он взялся с таким удовольствием? Причина в том, что в любую минуту в комнату могла войти Кэтрин. И то, что они связаны некими обязательствами, сейчас воспринималось как досадная помеха. Он решил оставить письмо на виду, пусть Кэтрин сама увидит, а он при случае честно расскажет, что давал Кассандре свою пьесу в надежде узнать ее мнение. Возможно – но совершенно необязательно, – она рассердится; и, как только он пришел к этой неутешительной мысли, в дверь постучали: явилась Кэтрин. Они холодно поцеловались; она не извинилась за опоздание. И все же ее присутствие его странно растрогало – однако он твердо решил не сдаваться и по возможности держаться с ней строго. Предоставив ей возможность самой снять пальто, он принялся хлопотать у стола.

– У меня для тебя есть новость, Кэтрин, – начал он торопливо, как только они сели ужинать. – Мне не удастся взять отпуск в апреле, свадьбу придется на какое-то время отложить.

Кэтрин чуть вздрогнула, словно очнувшись от собственных мыслей.

– Ничего страшного. Я хочу сказать, мы же не договорились о сроках аренды дома, – ответила она. – Но почему? Что случилось?

Оказалось, один из его коллег серьезно захворал и, вероятно, будет отсутствовать на службе несколько месяцев, если не полгода, и в таком случае им придется серьезно пересмотреть планы. Он говорил самым обыденным тоном, как бы между прочим, и это показалось ей странным. Она пригляделась к нему, но того, что он устал от нее, не заметила. Может, она недостаточно хорошо одета? Нет, тут придраться вроде бы не к чему. Или это из-за ее опоздания? Она взглянула на часы.

– Хорошо, что мы еще не сняли дом, – задумчиво сказала она.

– Да, я тоже так думаю; боюсь, теперь у меня будет меньше свободного времени, чем раньше.

Что ж, подумала она, может, это и к лучшему, хотя почему к лучшему – было пока неясно. Однако огонек, чуть затеплившийся, пока она шла сюда, заметно поутих: причиной была не столько сама новость, сколько поведение Родни. Она готовилась встретить сопротивление, с которым легче справиться, нежели… но она не могла бы сказать, с чем ей нужно справляться. За едой они говорили о разных незначащих вещах – негромко и сдержанно. Она не особенно разбиралась в музыке, но ей нравилось слушать, как он рассказывает, и, пока он говорил, представляла себе тихие семейные вечера у камина, которые будут проходить вот так же, за разговорами – или за книгой, потому что тогда она будет много читать, каждой незанятой клеточкой разума жадно впитывая знания, которых ей так не хватало. И наконец она совсем успокоилась. Но вдруг Уильям не выдержал. Она подняла на него недоумевающий взгляд, поскольку настроилась на приятные размышления.

– Куда мне адресовать письмо для Кассандры? – спросил он. Теперь сомнений быть не могло: с ним действительно сегодня что-то не то. – Потому что мы подружились, – добавил он.

– Она дома, где же ей еще быть? – ответила Кэтрин.

– И очень жаль, что она сидит там безвылазно, – сказал Уильям. – Почему бы тебе не пригласить ее в гости – повидать свет, послушать хорошую музыку? Я сейчас закончу письмо, если ты не возражаешь, так как меня очень беспокоит то, что она услышит завтра.

Кэтрин вжалась в спинку кресла, Родни меж тем положил письмо на колени и продолжил:

– Стиль, как ты знаешь, это то, чем мы склонны пренебрегать… – рассуждал он, чувствуя на себе взгляд Кэтрин, только вот какой – недовольный или безразличный, – он не мог понять.

На самом деле она чувствовала себя загнанной в ловушку – и это раздражало Кэтрин, поскольку нарушило все ее планы. Теперешнее равнодушие, если не сказать враждебность, со стороны Уильяма давало возможность разойтись без ссоры, раз и навсегда. Мэри и то было легче, думала она, там требовалось сделать один простой шаг – и все. На самом деле она подозревала, что вся эта хваленая утонченность, сдержанность и деликатность, которой отличались ее родные и близкие, объясняется неким изъяном характера. К примеру, хотя ей очень нравилась Кассандра, ее бесшабашный образ жизни поражал Кэтрин полнейшим легкомыслием: сперва та увлекалась социализмом, затем шелковичными червями, а теперь вот музыкой; последнее увлечение, как она подозревала, и вызвало внезапный интерес к ней Уильяма. Раньше Уильям, оставаясь с ней наедине, никогда не отвлекался на писание каких-то писем.