Ночь и день

– Верно, там был пруд с головастиками, – подтвердила миссис Кошем. – Милле [56] делал там эскизы для «Офелии». Говорят, это его лучшая картина.

– А еще я помню цепного пса во дворе. А в сарае висели мертвые змеи.

– Да, и именно в Тенби за тобой погнался бык, – сказала миссис Милвейн. – Но как ты можешь это помнить – хотя, конечно, ты была прелестное дитя. Ах, какие у нее были глаза, мистер Денем! Я говорила ее отцу: она смотрит на нас так, будто прикидывает своим крошечным умом, чего мы все стоим. С ней тогда сидела няня, – продолжала она рассказывать Ральфу с трогательной серьезностью, – неплохая девушка, но жених у нее был моряк, и, вместо того чтобы присматривать за ребенком, она все смотрела на море. Вот миссис Хилбери позволила этой девушке – Сьюзен ее звали – пригласить его пожить в деревне. И эти люди злоупотребили ее добротой, как ни печально такое говорить. Гуляли себе по тропинкам, а коляску с ребенком оставили посреди поля, на котором пасся бык. Из-за красного одеяльца в коляске бык разъярился, и один Господь знает, что могло случиться, если бы проходивший мимо джентльмен не спас Кэтрин!

– Мне кажется, тот бык был обычной коровой, тетя Селия, – заметила Кэтрин.

– Милая, то был огромный рыжий бык девонширской породы, и вскоре после того он забодал кого-то насмерть и был отправлен на бойню. Твоя матушка простила Сьюзен, а вот я бы никогда не смогла такое простить.

– Уверена, симпатии Мэгги были целиком на стороне Сьюзен и ее моряка, – ехидно ответила миссис Кошем. – Моя невестка привыкла полагаться на Провидение при любых затруднениях – и Оно покамест благородно отвечало ее ожиданиям…

– Да, – продолжила Кэтрин со смехом, поскольку ей нравилась в матери эта беззаботность, так возмущавшая остальное семейство. – И матушкины быки в минуту опасности всегда превращаются в мирных коров.

– Что ж, – ответила миссис Милвейн, – хорошо, что теперь тебя есть кому защитить от быков.

– Не могу представить Уильяма в роли защитника от быков, – сказала Кэтрин.

Так случилось, что миссис Кошем вновь достала свой карманный томик Шекспира и в данную минуту обсуждала с Ральфом непонятный фрагмент из пьесы «Мера за меру». До него не сразу дошел смысл сказанного Кэтрин и ее тетушкой, он решил, что Уильям – это кто-то из младших двоюродных братьев, поскольку представлял сейчас Кэтрин ребенком в передничке, – но он невольно прислушивался к их разговору, так что с трудом следил за шекспировским текстом. Через мгновение собеседницы совершенно недвусмысленно заговорили об обручальном кольце.

Кэтрин сказала:

– Мне нравятся рубины.

«Быть заключенным средь ветров незримых

И в буйстве их носиться все вокруг

Земли висящей…» [57]

– с выражением прочла миссис Кошем, и в тот же миг слово «Родни» в мозгу Ральфа соединилось с «Уильямом». Сомнений быть не могло: Кэтрин помолвлена с Родни. Первое, что он почувствовал, был гнев: оказывается, все то время, пока он находился в этом доме, она обманывала его, пичкала старыми байками, представала перед ним ребенком, играющим на лугу, позволила пережить вместе с ней трогательные моменты далекого детства – и все это время оставалась ему совершенно чужой: невестой Родни!

Возможно ли такое? Нет, конечно нет. Потому что в его глазах она все еще была ребенком. Он так долго молчал над книгой, что миссис Кошем успела обернуться к племяннице и спросить:

– Вы уже выбрали дом?

Эта фраза подтверждала его худшие подозрения. Он поднял глаза от книги и сказал:

– Да, это действительно трудное место.

Его изменившийся голос был исполнен такой горечи и негодования, что миссис Кошем недоуменно вскинула брови. К счастью, она относилась к тому поколению дам, которые признавали за мужчинами право на некоторую грубость манер, и лишний раз убедилась, что мистер Денем необычайно, необычайно умен. Она забрала обратно томик Шекспира, поскольку Денему, по-видимому, нечего было больше добавить, и снова спрятала его в глубинах платья с бесконечно жалостным старушечьим смирением.

– Кэтрин помолвлена с Уильямом Родни, – сказала она, чтобы заполнить паузу, – давним другом нашей семьи. Он великолепно разбирается в литературе, просто великолепно. – Она кивнула для пущей убедительности. – Вам следует познакомиться.

Единственным желанием Денема в этот момент было выбежать из этого дома и никогда больше не возвращаться. Однако старшие дамы поднялись, чтобы навестить миссис Хилбери в ее спальне, и уйти сейчас было бы неучтиво с его стороны. В то же время он хотел что-нибудь сказать Кэтрин, когда они останутся наедине, – не важно что. Она проводила своих тетушек наверх и вернулась к нему – все такая же невинная и дружелюбная.

– Отец скоро вернется, – сказала она. – Присядьте.

И она улыбнулась, словно им предстояло веселое чаепитие.

Но Ральф не собирался садиться.

– Я должен поздравить вас, – сказал он. – Для меня это новость.

Он увидел, как ее лицо переменилось, став чуть серьезнее.

– Вы о моей помолвке? – спросила она. – Да, я выхожу замуж за Уильяма Родни.