Ночь исполнения желаний

Интонации Эши были безупречны. Она говорила очень вежливо и одновременно твердо. Менеджеры следили за тем, чтобы одна консультация укладывалась в определенное время. Поскольку клиенты СГУА люди непростые, мы тратили на разговор в среднем на две с половиной минуты больше, чем положено. Я проверил файлы и выяснил, что все наши операторы справлялись с поставленными задачами.

— Бип! — Звук, который издал факс, заставил меня оторваться от бумаг. Я удивился тому, что кто-то послал нам сообщение в столь позднее время. Подошел к аппарату и принял факс. Нам написал Бакши.

Понадобилось три минуты на то, чтобы прошли семь страниц текста. Я оторвал послание и обратился к первой странице.

Отправитель: Сабхаш Бакши.

Тема: Тренинг

Дорогой Шьям!

Довожу до твоего сведения, что нам не хватает учителей, поэтому я сказал, что тебя можно привлечь к программе по развитию речи. Уверен, у тебя найдется на это время. Речевой тренинг поможет тебе наилучшим образом продемонстрировать свои способности.

Твой Сабхаш Бакши

Менеджер, «Коннекшнс»

Прочитав остальные страницы, я тяжело вздохнул. Бакши хотел, чтобы я в нерабочее время занимался с новичками. Значит, мне придется вкалывать сверхурочно, кроме того, я ненавижу заниматься проблемами речи. Американский акцент — это такая морока. Вы, возможно, думаете, что американцы, равно как и их язык, довольно просты, но дело в том, что каждый звук они могут произносить совершенно по-разному.

Приведу вам один пример: звук Т. Его произносят четырьмя разными способами. Т в середине слова может вовсе не произноситься, и «Интернет» становится «Иннернетом». По-разному также произносится Т в соседстве с N и между гласными. И наконец, если вам еще не надоело читать все это, он звучит как собственно Т в начале слова.

— Что случилось? — поинтересовался Врум, подойдя ко мне.

Я дал ему факс. Он прочитал и ухмыльнулся:

— Да, правильно; Бакши, как всегда, пытается переложить ответственность на чужие плечи.

— Ненавижу обучать людей американскому акценту. Невозможно научить жителей Дели разговаривать, как американцы, всего за неделю.

— Точно так же невозможно заставить американцев говорить с пенджабским акцентом, — согласился Врум и издал небольшой смешок. — Все эти премудрости в одно ухо влетают, в другое вылетают.

— И что мне теперь делать? — спросил я, в расстроенных чувствах направляясь к столу.

— Придется тебе людей учить, на мозги давить. Но свои мозги надо поберечь. — Вруму понравилась придуманная им рифма, и он произнес эти слова несколько раз.

Я подошел к столу. Слова Врума заставили меня вспомнить о поездах.[7] Точнее, о Железнодорожном музее, где у меня год назад состоялось свидание с Приянкой.

ГЛАВА 5 Мои прошлые свидания с Приянкой — I

Железнодорожный музей, Чанакьяпури

Годом раньше

Она опоздала на полчаса. Я успел два раза обойти все залы, рассмотрел модели поездов, залез в первый в Индии вагон для угля, вник в принцип действия современной интерактивной сирены. Затем пошел в буфет, расположенный на островке посреди искусственного пруда. Здешняя ландшафтная архитектура оказалась весьма впечатляющей. Хотел было закурить сигарету, но увидел объявление: «Курить разрешается только паровым двигателям». Потому я сидел в буфете, потягивал теплую кока-колу и тут наконец увидел ее.

— Не надо ничего говорить. Прости, я опоздала, — сказала Приянка и села напротив меня.

Я промолчал и посмотрел на ее маленький носик, удивляясь тому, что он способен вдыхать достаточно кислорода.

— Скажи что-нибудь, — попросила Приянка секунд через пять.

— Ты же велела мне молчать.

— Моей маме нужна помощь профессионала. На самом деле.

— Что случилось? — Я помешал соломинкой кока-колу, заставляя пузырьки лопаться.

— Сейчас все расскажу. Во-первых, как тебе нравится это место? Правда, здесь интересно?

— Ты имеешь в виду Железнодорожный музей? Сколько нам, по-твоему, лет? Двенадцать? Так что случилось с твоей мамой? Что послужило горючим для нового конфликта?

— Нам не нужно горючее, достаточно одной-единственной искры. Я уже приготовилась идти сюда, но она начала отпускать комментарии по поводу моего наряда.

— И что она сказала? — поинтересовался я, глядя на одежду Приянки. На ней была синяя юбка в разводах и майка с пацифистским значком. Обычный для Приянки наряд. В ушах серьги с синими бусинками, на шее ожерелье в тон, глаза слегка подкрашены — все это сводило меня с ума.

— Я была уже в дверях, когда она спросила: «Почему ты не надела золотую цепочку, которую я подарила тебе на день рождения?»

— И что потом? — Золотой цепочки на Приянке не было. Я уставился на впадинку на ее шее, хотелось дотронуться до нее.