Ночь, когда огни погасли

Положив приставку на место, Мэрили закрыла дверь. Пусть лежит здесь, пока Колин о ней не вспомнит. Вернувшись в дом, убедилась, что кофемашина выключена, температура выставлена на шестьдесят шесть градусов – то есть на пять градусов больше, чем советовала выставить Душка на случай, если Мэрили надолго покинет дом. Проверила все окна, убедилась, что они закрыты.

Захлопнув входную дверь и задвинув засов, обвела взглядом крыльцо и крючки для качелей, вспомнила рассказ Душки о Томе. Когда она добралась до момента, где Том ушел на войну, Мэрили уже подъехала к дому Душки, и пожилая женщина умолкла. Мэрили выключила зажигание, помогла Душке выбраться из машины, потому что дорога в этом месте была крутой; иначе, как заверила Душка, она выбралась бы и сама. Мэрили ожидала, что старушка пригласит ее на чай и расскажет историю до конца, но та лишь поблагодарила ее и ушла в дом, крепко хлопнув дверью.

В какой-то момент, сидя на скамейке у кладбища, Мэрили подумала, что между ними возникла некая связь, которая, может быть, даже станет основой дружбы. Может быть, они смогут заменить друг другу равнодушную мать и погибшую дочь. Но оказалось, что не только Душка пытается одурачить сама себя.

Мэрили заметила у подъездной дорожки грузовик Уэйда и поймала себя на мысли, накрасила ли губы. Хотела даже открыть дверь машины, достать сумочку и провести помадой по губам, но ей повезло сохранить остатки самоуважения – он подъехал к ней раньше.

– Привет, Мэрили.

Она пригляделась пристальнее, желая удостовериться, что это в самом деле Уэйд, а не бизнесмен в костюме, угнавший его грузовик.

Поймав ее взгляд, он смущенно поправил галстук.

– Я понимаю, глупый вид. Еду на собрание по вопросам территориального зонирования. Все, наверное, думают, что я буду в каске и притащу за собой бульдозер, но я терпеть не могу стереотипы.

– Ну если ты хочешь, чтобы они восприняли тебя всерьез, это хороший ход.

– Спасибо, – и он просиял улыбкой, которая смотрелась бы к месту на обложке любого журнала.

– Я отправляюсь веселиться четыре дня подряд. Тебе что-нибудь от меня нужно?

– Наоборот, я сам тебе кое-что привез. – Открыв окно грузовика, он протянул ей сверток в коричневой бумаге. – Увидел свет в окне магазина на перекрестке. Не знаю, замечала ли ты в этом окне рекламу старых карт. У меня было немножко свободного времени, вот я и решил туда заглянуть.

– И что ты там увидел? – спросила она, радуясь, что Уэйд о ней вспомнил, и желая поскорее увидеть содержимое свертка.

– Вот, посмотри. – Он снял бумагу и положил карту ей в руки. Ее глаза расширились от удивления.

– Ого! Мне кажется, я ее уже видела. То есть не эту часть, а другую, – сказала она, глядя на старую карту в простой сосновой рамке, под стеклом, чуть треснувшим в правом верхнем углу. Провела пальцем по берегу маленького озера, по дороге, бежавшей к нему.

– Где ты ее видела?

– Вторая половинка есть у Душки. Отец подарил ей на свадьбу. Там ферма и земли возле нее.

– Может, когда-то это была целая карта. Раньше они были большими – показывали границы земель и все такое.

– Да, мне тоже так кажется. – Она нахмурилась, заметив пробел в части, где были изображены леса. – Как ты думаешь, что это?

Уэйд поднес карту к глазам, пригляделся.

– Не знаю. Карта старая, в этой части все выцвело. Уверен, Душка знает. Она знает все про эти леса.

– Не сомневаюсь. – Она улыбнулась. – Спасибо. Сначала карта висела в спальне моего дома, но Душка ее сняла. Спрошу, можно ли повесить их вместе.

– Лучше я спрошу. Мне она отказать не сможет. – Он взял у нее карту. – Буду рад сделать им подходящие рамки, если ты не против.

– Если ты мне позволишь за них заплатить.

– Если ты настаиваешь. – Он вернул ей карту, бумагу положил на сиденье грузовика.

– Хотел спросить – может, я в выходные повешу качели? Тебя все равно дома не будет, так что пошатаюсь в твоем саду.

– Я-то не против, а вот Душка…

– Я знаю. Она рассказывала мне про Тома и качели. Но ей кажется, вы с детьми будете им рады. И еще сказала… – он осекся и едва заметно покраснел.

– Что? – спросила она, вне себя от любопытства. – Что еще она сказала?

Он посмотрел ей в глаза.

– Она сказала, что мы с тобой сможем миловаться – да, она употребила именно это слово – на качелях, когда ночи станут холодными.

Настал ее черед залиться краской.

– Всегда хотела услышать, как это слово можно использовать в предложении, – и вот теперь услышала.

– Ну да, теперь мы оба знаем. – Он вновь улыбнулся. – Куда ты собралась?

– На Тайби. – Даже просто сказав это слово, она ощутила прилив радости, и боли, и тревоги.

После смерти Дэвида она часто приезжала туда, всегда без родителей, и уже не плавала и не каталась на каяке. С тех пор как дедушки и бабушки не стало – она тогда училась в колледже, – Мэрили уже не возвращалась на Тайби. Она не знала, навещают ли родители дом на Тайби. Никогда не спрашивала.

– Будешь жить в родительском доме?