Ночь, когда она исчезла

После обеда Софи бродит по кампусу, пытаясь уловить ход текущих событий. Менеджер школьной территории и Керрианна Маллиган наблюдают за поисками в лесу. Заметив эту бурную деятельность, учащиеся в перерывах между уроками замедляют шаг. Она чувствует, как бешено бьется ее пульс, как драма происходящего катится по территории школы. Она вспоминает свою руку на шероховатой деревянной рукоятке садового совка из оранжереи Жаков, скребущие землю пальцы, чувство страха, что она может найти что-то жуткое. Она вспоминает, как одинока была в те минуты, насколько крошечным был этот момент в схеме ее жизни и как странно, что этот крошечный, одинокий момент неким образом превратился вот в это: детективы, собаки, потенциальный цирк с участием газетчиков и телевидения.

Около трех часов Софи чувствует, что наконец-то проголодалась. Она решает, что ей не нравится вид здоровых продуктов в их холодильнике, и направляется к торговому автомату возле школьной столовой. Найдя на дне кошелька несколько монет, она вставляет их в прорезь и нажимает кнопки, которые соответствуют чипсам с солью и уксусом и батончику «Дейри милк» — это единственное, что не вызывает у нее отвращения, — берет их и идет к аркадам позади главного здания. Здесь она садится на ту же скамейку, на которой сидела вечером в день регистрации.

Из-за облака внезапно появляется солнце, и она закрывает глаза от его лучей. Когда же она их открывает, перед ней стоит Лиам. Она вздрагивает.

— Извините, — говорит он. — Я думал, вы видели, что я иду.

Она улыбается, чтобы скрыть смущение. Как же глупо быть замеченной, когда сидишь с закрытыми глазами.

— Нет-нет, все в порядке. Как ваши дела?

Он пожимает плечами.

— Выжат как лимон. Меня только что битый час мурыжили копы. Они почему-то считают, что я имею к найденному кольцу какое-то отношение. — Он озадаченно качает головой.

Софи отодвигается чуть в сторону и жестом приглашает его сесть. Лиам смотрит на окна колледжа, затем снова на нее.

— Я должен вернуться в класс, правда, я уже пропустил целый урок.

— Всего одна минутка. О чем они вас спрашивали? — интересуется она.

— Снова про ту ночь, когда пропали эти двое. Кто был там. Во сколько я уехал. Что я увидел. Чего я не видел. Те же вопросы, на которые я отвечал сто раз после того, как это случилось. Они показали мне кольцо, спросили, видел ли я его раньше. Я сказал им, что вы показывали мне его фото.

Софи вздрагивает.

— Вы им это сказали?

— Да. То есть я лишь хотел ответить на все их вопросы на сто процентов правдиво, и когда они спросили: «Вы когда-нибудь раньше видели это кольцо?», я был вынужден сказать им, что да, видел. Но думаю, в этом нет ничего страшного, вряд ли они сделали какие-то выводы. Во всяком случае, я надеюсь, что это так. Что они не вернутся, чтобы вновь мучить меня своими вопросами, потому что уверяю вас, они лишь зря потратят время. — Он надувает щеки, а затем выдыхает. — Ладно, — добавляет он, — меня ждут дела. Приятного аппетита, — говорит он, глядя на ее чипсы и шоколадный батончик.

— Лиам, — быстро говорит она. — Прежде, чем вы уйдете. Эти Жаки. Вам не приходило в голову, что это могли быть они? Что они неким образом причастны к исчезновению этой пары?

— Конечно, приходило, — отвечает он. — Это единственная теория, которая имеет хотя бы какой-то смысл.

— Но зачем им нужно было это делать? И как им это сошло с рук? А кольцо? Что насчет кольца? Кто его туда положил? И почему?

Он медленно качает головой.

— Я должен идти, — говорит он. — Но, может, мы встретимся в другой раз?

— Да, — говорит она, — да. Пожалуйста.

Он кивает, улыбается ей и уходит. Но затем оборачивается и говорит:

— Забыл сказать! Я заказал ваши книги, целую серию. Они прибыли этим утром. Я тотчас же начал читать первую.

— Это так мило с вашей стороны. Но я вам их не навязываю.

— Знаю, — говорит он. — Просто мне захотелось.

К тому времени, когда Шон в восемь часов вечера возвращается с работы, полиция уже уехала и жизнь в школе возвращалась в обычное русло.

Солнце уже село, и летний день мгновенно превращается в осенний. Софи стоит на коленях в запасной спальне, распаковывая наконец коробки — своего рода молчаливое извинение перед Шоном за то, что она внесла в его первые несколько дней на новой работе дополнительный стресс.

Его дети приезжают на выходные, и ей хочется, чтобы эта комната выглядела для них домом. Шон зовет ее, а она кричит ему в ответ:

— Я в детской! Спущусь через минуту.

Но она слышит его шаги… он поднимается по лестнице, и вот он уже в комнате. Он видит, что она застелила кровати свежими простынями, теми самыми, что украшали их кровати в его запасной спальне в Льюишеме. Он видит, что она повесила на стену картины, сложила на кроватях полотенца, включила в розетки прикроватные лампы, бросила на пол коврики из овчины. При виде ее трудов он смягчается.

— О боже, Соф, большое тебе спасибо. Это висело на мне тяжким грузом. Я собирался это сделать… Я собирался… не знаю. Не знаю, когда я это сделал бы. Я так тебе благодарен. Тебе не нужно было этим заниматься.