«Ночь, когда она умерла»

– Когда я училась на первом курсе, то мечтала стать онкологом. Но в последний момент решила выбрать психиатрию. Я знала, что не смогу видеть смерть практически каждый день. Это самая страшная и уродливая вещь на свете. Их две – смерть и старость. Как бы ни изощрялись пластические хирурги, люди стареют и дряхлеют, а потом умирают.

– Было бы хуже, если бы они жили вечно. Люди умудряются скучать, даже когда осознают, что в их распоряжении жалкие шестьдесят-семьдесят лет. Что уж тут говорить о вечной жизни.

Ванесса кивнула, продолжая изучать комментарии, и, наконец, остановилась на одном из них.

– Джессика Стокхард? Однофамилица?

Она перешла на личную страницу Джессики и повернулась ко мне.

– Вы, вдобавок ко всему прочему, друзья?

– Ты ведь помнишь, я ездил в отпуск в Штаты.

Ванесса кивнула.

– Я познакомился с девушкой, которая снимала дом напротив. Это и есть Джессика Стокхард. Она дочь Карлы.

– Дочь Карлы, – повторила Ванесса, по-прежнему глядя на фото. – Сколько ей лет?

– Двадцать семь.

Она чуть слышно вздохнула.

– Карла была замужем?

– Нет. Она воспитывала ее одна.

– Это та самая дама, с которой… – Она нахмурилась. – Нет, постой-ка. Ты ведь говорил мне, что познакомился с азиаткой? Ная, или как там ее звали?

Я раздраженно махнул рукой.

– Она была тайка. Это две разные женщины.

– То есть, с Джессикой у тебя ничего не было? – подняла бровь Ванесса.

– Не то чтобы не было, но… Ванесса. Тебе всегда нужно все усложнять.

Она снова бросила взгляд на фотографию.

– Я бы встретилась с этой девочкой. Хотя и понятия не имею, зачем мне это нужно…

– Если хочешь, можно поехать в вдвоем. Заодно посмотришь, где я провел отпуск.

Ванесса закрыла компьютер и положила его на пол.

– На самом деле, интересно посмотреть на место, где ты так замечательно развлекался, что чуть не забыл вернуться домой. И на тот магазин, где ты купил мне обнаженную женщину со скрипкой.

– Ты говоришь таким тоном, будто это был утешительный приз.

Глава тринадцатая
Саймон
2010 год
Треверберг
На следующий день после приема в честь открытия дворца культуры я закончил дела на пару часов раньше обычного и отправился навестить Билла. Изольда не появилась на работе – она уехала в очередную командировку. И я не мог отделаться от мысли, что рад этому. Меньше всего мне сейчас хотелось смотреть ей в глаза. Мне не надо было соглашаться на кофе, потому что я знал – это будет не только кофе. Хотя… чем дольше я размышлял над этим вопросом, тем более неоднозначную форму принимал ответ.
«Женщина должна быть либо вашей, либо ничьей». Разве не эти слова я слышал от Изольды? У Билла, конечно, хватит наглости назвать ее своей женщиной, но ведь называть женщину своей – это только половина дела. Вопрос в том, является ли она на самом деле вашей. Изольда не могла быть чьей-либо женщиной. Она принадлежала сама себе. Так есть ли смысл предаваться этим размышлениям и рассуждать о моральных нормах? В конце-то концов, если моральные нормы остаются одними и теми же на протяжении всей жизни, это как минимум вызывает опасения.

Выглядел Билл не очень хорошо. Он хотел угостить меня чаем, но я ответил, что справлюсь сам, а ему лучше вернуться в постель.

– Может, стоит поехать в приемный покой? – спросил я у него. – Тебя тошнит со вчерашнего вечера, не думаю, что это просто отравление.

Билл с досадой махнул на меня рукой.

– Ни за что не поеду в больницу.

– Но твое состояние внушает опасения. – Я повертел в руках телефон. – Может, мы позвоним доктору Мори? Насколько я знаю, он до сих пор в городе, уезжает завтра утром. Уверен, что он согласится тебе помочь.