Ночь, когда пролились звезды (СИ)

По пути им встречались раненные или просто те, кто отстал и теперь бежит навстречу неуязвимой цели. Люси не останавливалась, пытаясь подстроиться под темп бега Грея, подсознательно боясь снова упустить его из вида и остаться одной. Казалось, что у нее болело все — каждая косточка, каждая клеточка, каждый сантиметр тела. Но здесь работало правило бега: как только пройдена точка максимального дискомфорта, тело начинало делать вид, что не замечает его. Становилось легче, главное — не останавливаться. И Люси чувствовала, что остался еще один маленький рывок, который покажет, чем закончится эта история сегодня.

— Я пыталась добраться до лагеря, чтобы увести оттуда людей, — запыхавшись, объяснила она Грею. Он повернул к ней лицо, явно задаваясь вопросом, как же в таком случае ее занесло в Ночлег. Но оставил свои упреки при себе.

— Уже поздно, — только и сказал он.

Пока они с Греем позволяли себе небольшую передышку, война не прекращалась ни на мгновение. Сперва им пришлось проскочить сквозь стену из демонов и сражающихся с ними волшебников. Реакция у уставшей девушки была не такой же сносной, как днем. В нее едва не угодил чужой зачарованный каменный валун, который было трудно не заметить, но ей это удалось. На помощь пришел Грей. Он только взглянул в ту сторону, а из песка уже вырос ледяной щит, принявший на себя удар.

— Не спи, куколка.

Люси ожидала увидеть дальше битву еще ожесточеннее, чем здесь. Битву, где Эльза изящно танцевала бы со своими мечами, Нацу пылал, надвигаясь на Бога, не видя препятствий. Где Лексус обратил бы свой гнев, на этот раз, в правильную сторону. Где Мира на пару с братом, держали бы в страхе высших демонов, которым такая сила бы и не снилась.

Но вместо всего этого она видела груду камней и пепелище там, где когда-то стоял Ночлег. Нет такого выражения, которое могло бы описать то, что она испытала в тот момент. То, что она испытала, увидев Нацу, по колено в огне, который не мог ему навредить, смотрящего невидящим взглядом вдаль, беспомощно сжимающего кулаки. Она видела человека, топчущего подошвой ботинка годы, проведенные под окнами этого здания в надежде когда-то встретиться со своими родителями. И она знала, что невольно стала той, кто приложил к этому руку. Той, кто боролся недостаточно яростно, чтобы остановить это.

Она увидела Бога, воздух вокруг которого будто искрился силой, которая должна была уничтожить ее. Но которую он играючи присвоил себе, будто насмехаясь над их жалкими попытками.

Она видела своих растерянных друзей, которые теперь просто стояли вокруг, не понимая, что им делать дальше. Истощенные и отчаявшиеся. А некоторые и вовсе лежали на песке, оглушенные внезапным взрывом, уцелевшие лишь потому, что Зереф впитал всю взрывную волну в себя. Планировал ли он спасать их? Планировал ли он таким образом подавить сопротивление, уничтожив боевой дух? Как бы там ни было, у него получилось и то, и то.

— Ты помнишь, где находится мое тайное место? В той заброшенной деревне, — наклонившись к ее уху, тихо спросил Грей. Люси молча кивнула, судорожно соображая, что делать дальше. Он мимолетно коснулся ее спины и тут же убрал руку. — Если проиграем и разминемся — встретимся там.

Ощущение поражения навязчиво зависло в воздухе, олицетворенное грудой кирпича и искореженными телами, захороненными под ней. Наверное, каждый сейчас думал об одном и том же. О том, что теперь будет с ним и его близкими. Сжалится ли Бог? Быть может, именно он удостоится возможности продолжать свою никчемную жизнь? Не убьет ли Зереф всех одним щелчком пальца, наказав за попытку отвоевать жизни своих родных, а, возможно, и свою собственную? Или оценит их смелость и позволит жить? И как им вообще могло прийти в головы, что теперь, обретя бесконечную магию, они способны сравниться с Богом? Каждому из них было над чем подумать.

Эльза думала о том, что было бы, прими она предложение Мард Гира.

Стинг, впервые затерявшийся в толпе, думал о времени. О том, что при всей многогранности мира с его аномалиями и волшебством, время — единственная вещь, которую невозможно повернуть вспять.

Нацу думал о том, что нужный момент обязательно наступит. И если его друзья потеряли веру в победу, он поделится со всеми своей. Чтобы не случилось, он не собирался сдаваться.

Грей думал о том, как много может изменить одна случайная переменная, вдруг вклинившаяся в формулу чужой жизни. Он жалел лишь о том, что слишком долго отрицал факт ее существования, ведь никогда не знаешь, какое число окажется после знака «равно», и как скоро.

Люси думала о том, как несовершенен этот мир, созданный, казалось бы, совершенными существами. И как слепое стремление родителя сделать свое дитя лучше превращает его из дерева, прекрасного своими изъянами, в очередную копию самого себя.

Эльфман думал о попугае, который вдруг куда-то пропал.

А Мира думала о Лисанне. И, как бы не старалась, никак не могла понять, почему ее младшая сестренка сейчас целенаправленно шагает навстречу чудовищу, которое мнило себя богом, и… улыбается.