Ночь, когда цветет папоротник (СИ)

Поделенный на разноцветные дольки грязный мячик вылетел из кустов, попрыгал по асфальту и докатился до ног Дерека, стоявшего у ограды спортивной площадки, находившейся на территории школы неподалеку от стадиона и поля для лакросса. Медленно Дерек наклонился и поднял мяч.

- А говорил, что брезгуешь играть в мячики, - привычно подколол его отец. Он насмешливо глядел на сына, насупившегося от запрещенного удара ниже пояса, но Ричард никогда не играл по правилам.

- Я не собака, чтобы бегать за мячами, - пробурчал Дерек, рассеяно оглядывая испачканный в траве и песке мяч. Не футбольный, не баскетбольный, детский какой-то, надувной - с таким вообще можно во что-то играть?

- Чувствуешь ностальгию, снова вернувшись в школу? - допытывался Ричард, явно желая довести сына до ручки, и Дерек, которому и в колледже неплохо жилось, машинально огрызнулся:

- Ничуть.

- Эй, ты! - вдруг раздался звонкий, мальчишеский голосок, и следом из трещащих кустов вылезло чумазое недоразумение, по ошибке принятое Дереком за человеческого детеныша. Мальчишка увидел, что Дерек смотрит на него, и борзо заявил: - Да, ты, это мой мяч!

- Слышал, ты, это его мяч, - продолжал измываться Ричард, угорая, но Дерек не разделял его веселья. Потому что временами отец напоминал ту обкурившуюся гусеницу из сказки про девочку и кролика, написанную каким-то мужиком, злоупотреблявшим чем-то похлеще ЛСД вместо аспирина.

Дереку не нужен был этот мяч, однозначно, он не собирался предъявлять на него никакие права. Поэтому, подкинув его, он отбил ребром ладони, и мячик аккурат прилетел в подставленные руки пацаненка. Тот глядел на Дерека и Ричарда недоверчиво, как дикий звереныш, любопытный, но осторожничающий, он никак не мог решить, подойти поближе или текать обратно в кусты.

- А он симпатичный, - философски выдал Ричард, нагло рассматривая мальчишку в ответ. Дерек покосился на отца как-то неверяще:

- Тебе нравятся дети?

- А тебе нет? - парировал Ричард и сделал еще одну флегматичную затяжку. Мари не разрешала ему курить дома, она ему вообще курить запрещала строго и категорично, поэтому Ричард использовал любую возможность затянуться разок-другой, пока строгая женушка не видит. То, что это видел Дерек, его не волновало - сын его никогда не предаст и не отдаст на растерзание суровой женщине, на которой он имел неосторожность жениться.

Дерек перевел взгляд на мальчишку. Сколько ему? Одиннадцать? Почему он не уходит? Стоит и пялится на них так, что у волка от его взгляда шерсть на загривке дыбом встает. Он боялся детей. И теперь понимал почему. Жуткие создания, а этим курносым желторотиком вполне можно запугивать маленьких волчат на ночь, мол, будете плохо себя вести, придет Стайлз Стилински и заберет вас к себе домой! Будет тискать вас, наряжать в платья, кормить сладкими пирожными и поить кока-колой, а когда вы устанете носиться за мячиком и выполнять его команды “Лапу!”, “Лежать!”, “Стоять!”, “Умри!”, он закопает вас на заднем дворе под клумбой с мамиными розами и заведет себе золотую рыбку.

Но отчего-то, приглядевшись, Дерек почувствовал противоестественную приязнь к этому маленькому чудовищу. Он был немного похож на Клаудию, совсем чуть-чуть, и совсем не похож на Джона. Дерек вглядывался в его лицо, в еще по-детски мягкие черты, увидел какие-то брызги черной, густой грязи на щеке и испытал необъяснимое, нестерпимое желание подойти, достать платок и вытереть чумазую мордашку, приведя мальчишку в божеский вид. Он не сразу понял, что брызги эти - родинки, и это открытие так его потрясло, что он пропустил тот роковой момент, когда маньяк-педофил Ричард, выбросив сигарету на идеально состриженный газон прямо под табличкой “Курение на территории школы запрещено”, вальяжно направился к застывшему Стайлзу. Мальчишка храбрился, хорохорился, как маленький воробышек, глядел на незнакомого дядьку волком исподлобья, хмурился и усиленно сопел.

- Привет, ты ведь Стайлз? - очаровательно улыбнулся дьявол-искуситель Ричард, останавливаясь в паре шагов от мальчугана. Тот не сводил с него глаз ни на секунду, почти не моргая, но все-таки кивнул в ответ, теснее обнимая свой мяч. Он был такой же грязный, как и его одежда, и, кажется, Стайлз не особо переживал из-за этого, ведь мама все равно постирает.

- А Вы кто? - недружелюбно, с вызовом, потребовал разъяснений Стайлз. - Я вас не знаю! А мне мама с папой не разрешают разговаривать с чужими.