Ночь Мстителя

«У меня есть приказ убить всех агентов, которые могут быть ответственны за теракты в нашей дипломатической миссии в Калькутте», — сказал он. «Завтра вы можете получить такой же приказ… убить меня и всех китайских агентов в городе, затем индийцев, таких как мисс Мехта… всех, кто может нести за это ответственность».

Я спросил — «Тогда почему ты ждешь? Ты никогда раньше не стеснялся убивать людей».

— Потому что я думаю, это не поможет. Я подозреваю, что взрывы будут продолжаться. Я подозреваю, что никто из нас не виноват. Я подозреваю, что кто-то… как вы это называете… кто-то хочет стравить нас друг с другом.

Я некоторое время наблюдал за русским и почти поверил ему. Он мог бы сказать правду... на этот раз.

«Кто-то играет в игру, — согласился я, — и над нами обоими смеются».

— Да, да, — сказал он, кивая. 'Это правда. Кто-то создает проблемы между нами.

Я спросил. - "Как нам выбраться из этого?

Соколов печально покачал головой. 'Я не знаю. Но у меня другая забота. Мы слышим странное. Мы слышим об угрозах. Есть люди, которые говорят, что наше консульство взорвут на пятнадцатое число... день независимости.

«Улицы будут полны людей», — добавила Чоени. «Это был бы самый подходящий день для актов насилия».

«Мое правительство рассержено, — сказал он. «Ходят разговоры о возмездии — прямом возмездии — если консульство будет повреждено».

Я чувствовал пот под воротником. Я не мог себе представить, что может произойти, если угроза осуществится.

Я спросил. — Зачем ты мне все это рассказываешь? "С каких это пор вы помогаете американцам?"

Русский вздохнул. — Потому что мне приказали остановить вас. Но все, что я могу найти, указывает на то, что вы не несете ответственности... ни вы, ни другие американцы. Люди, заложившие бомбы, не из ЦРУ или же АХ . Существование ...'

Он промолчал, и я закончил предложение за него. — Это дети, — сказал я.

Соколов согласно кивнул. — Да, видимо, это дети.

— Я так не думаю, — возразил Чоени. 'Это невозможно.'

Она возражала, но я чувствовал, что она думает о тех немногих фактах, которые, должно быть, сообщила ей полиция. «Вчера возле американского консульства был убит мальчик, — сказал я.

«Невинный ребенок», — заявила Чоени. 'Прохожий.'

— Террорист, — предположил Соколов. «Использование детей… это не для вас», — сказал он с улыбкой.

— И не для вас, — сказал я. «Даже маоисты еще не опустились так глубоко».

Он скользнул по сидению машины и открыл дверь. — Это все, что я должен вам сказать, — сказал он.

Когда он вышел, я вставил ключ в зажигание, завел двигатель и поехал к дому Чоени. Пока она переодевалась, я стоял на балконе и смотрел, как странный город пробуждается новым утром от бесконечной борьбы за выживание. Мне было любопытно, что за чудовище наводило ужас на этот измученный город. Кто выбрал Калькутту полем битвы двух великих держав? Что он надеялся получить от этого? Я не имел представления. Время утекало сквозь пальцы, а результатов не было. Всего три дня, и мои подсказки стали обескураживающе скудными. Тот, кто использовал детей в качестве террористов, поступил умно. По следу было почти невозможно идти.

Все, что у меня было, это - Закир Шастри. Я мог только надеяться, что широкое влияние полковника Ву в городе поможет мне найти человека, стоящего за этим именем.

С Чоени мы поехали на юг к Бенгальскому заливу, следуя указаниям полковника Ву, через плоскую область дельты, где могучий Ганг и его различные притоки создали плодородный мыс за тысячи лет. Особняк Ву выходил на реку Хугли. Это был обширный комплекс, который выглядел так, как будто он тоже строился в течение длительного периода времени. Поместье простиралось на многие мили по единственной наклонной местности и включало кустарники, лиственные деревья и большие пастбища для лошадей. Большой дом, построенный из чистого белого камня, сиял, как храм на солнце.

Когда мы остановились на мощеной стоянке перед огромным домом, двое слуг в форме выбежали наружу, чтобы открыть дверцы машины и проводить нас через большие двустворчатые двери в вестибюль. На мгновение мне показалось, что мы шагнули в прошлое и оказались во дворце одного из пятисот принцев, правивших маленькими государствами, из которых выросли Индия и Пакистан.

Зал был невероятно роскошен — пол был сделан из тончайшего мрамора и керамической плитки, колонны из чистого мрамора, стены увешаны великолепными старинными гобеленами, мебель датируется всеми древними периодами Индии.

Это был скорее музей, чем дом, больше храм, чем резиденция. Наши проводники остановились, пока мы смотрели на все это великолепие, а затем молча повели нас к двери, ведущей из большого зала в другой зал. Он был плохо освещен и построен из грубых камней, которые, возможно, были подняты с улиц китайской деревни.

Посреди комнаты стояла хижина, крыша которой была в пяти футах над землей. Она была сделана из картона, старых досок, упаковочных ящиков, пустых банок и днища гребной лодки.