Ночь на хуторе близ Диканьки

На закате, когда дом доброй тётушки Анны Матвеевны погружался в сон, сам герой наш, вооружась добытым «оружием», вновь тихой сапой спустился через окно в сад и, легко перемахнув забор, направился к кузнице верного друга детства. Вакула сидел на чурбачке у входа, при нём уже находился крепкий мешок со всем содержимым.

– Ну как?

– Проследил, паныч. Так шо были правы вы, до мамоньки опять чёрт заявився.

– Отлично, идём! Пора кое-кому рогатому холку намылить.

– А то ж!

Приятели плечом к плечу шагнули в темноту, слабо отдавая себе отчёт, на что подписываются и чем рискуют, однако же исполненные веры в себя и в промысел Божий. А общеизвестно, что ежели к какому делу приступить помолившись да перекрестясь, то вот тут-то оно и сложится. Да разве иначе и можно было бы?! Вопрос риторический, атеистам отвечать необязательно…

– Готов? – спросил Николя, приставляя лестницу, осторожно залезая на крышу и оглядываясь вниз.

Вакула молча кивнул и по примеру друга показал большой палец.

– Ну если все готовы, то…

Кузнец деликатно стукнул кулаком в дверь. Звуки звона стопок и смачных поцелуев мгновенно стихли.

– Поувереннее!

– Добро! – Вакула так шарахнул кулаком, что многострадальная дверь едва ли не изъявила желание от таковых побоев сбежать к лысым бесам в Турцию. Однако ж, как и надеялись хитромудрые приятели, внутри хаты забегали, засуетились, и нервный голос прекрасной пани Солохи осторожно спросил:

– А… а кого до нашей хаты ветром надуло?

– То я, мамо! Твой родный сыне Вакула!

– Блин…

В яростном возгласе Солохи было не больше тепла, чем в снеге на Рождество. Ну вот, уж поверьте на слово, не так встречает заботливая маменька вернувшегося с трудового дня сына, коий, как предполагалось, весь световой день отмахал тяжёлым молотом в кузнице, изготавливая по заказу дуги, подковы, гвозди, шила, ножи, косы и топоры для добрых селян.

Включая, кроме всего прочего, ещё и художественные работы по росписи сундуков, наличников, заборов и всего, что нуждается в свежей покраске.

Ежели почтеннейшей публике желательно покороче, то не так представлял честный кузнец Вакула своё возвращение домой. Ну и точка на этом. Для нас главное другое…

– Мамо, отворите!

– Та я… щас… тока… приберусь трохи.

– Мамо?!

– Та щас, щас, одна хвилинка!

Вакула сокрушённо покачал головой, вздохнул и, чуть поднажав плечом, снял дверь с петель вместе с засовами. Полминуты делов…

– Сам же и починю, – буркнул наипервейший силач на всю округу и в ус не дуя. – Молитесь, мамо, шоб ваш гость з рогами успив до печки допрыгать, а не то… Я ж его собственный поганый хвост заставлю на сковороде зажарить и без хлеба зъисть!

Ну, чуть забегая вперёд, признаем, что чёрт всё-таки оказался умнее и успел удрать от гневного кузнеца. Дунул вверх по дымоходу, как и предполагали главные персонажи нашего повествования. Однако же, счастливо избежав тумаков Вакулы, нечистый легко попал в руки Николя, который дожидался его у выхода из трубы на крыше. В один миг намотал он длинный чёртов хвост на кулак и, став носом к пятачку, честно предупредил:

– Вот только дёрнись, морда твоя козлиная. У меня с собой святая вода и елей – оболью, помажу, перекрещу и не помилую!

– Шо? Не розумию ту варварску москальскую мову, – пискнул насмерть перепуганный чёрт, вытаращив глазки свои так, словно собирался ими же драться.

– Повторить то же самое по-украински, сучье вымя?!

– А-а… да хрен бы с ним, мы, черти, любой язык понимаем…

– Вот и не фиг выкаблучиваться, – удовлетворённо хмыкнул Николя. – А теперь собирайся в дорогу дальнюю.

– Куда? В Санкт-Петербург?

– Да нет, с чего бы…

– Предчувствие.

– Нет, всё проще, идём к тебе в пекло!

Чёрт прикинул масштабы разрушения, а также все непростые последствия, если только он приведёт в ад психованного гимназиста со святой водой в кармане, и решил от греха подальше уйти в обморок. То есть схватился за сердце, упал на спину и попытался скатиться по соломе вниз.

Однако у потомка знаменитого атамана были другие планы. Железной рукой держа чёрта за хвост, второй рукой обнял он трубу и удержался на вершине. Минутой позже из хаты вышел Вакула, посмотрел наверх, проследил, чтобы добрая пани Солоха вдруг не пошла следом за сыном, и кивнул:

– Сигайте!

Николя, не выпуская чертячий хвост, сел на задницу и легко соскользнул вниз, в заботливые и надёжные объятия друга.

– Споймали?

– А то, – хмыкнул гимназист.

– Та вин дохлый який-то…

– Притворяется. Буквально пару минут назад вообще из себя невесть какого патриота строил. Требовал обращаться к нему исключительно на украинском.

– От же бисово племя! Нешто ж мы не единый народ?!

– Для врагов рода человеческого – нет…

– Та дайте ж я ему промеж рогов ума добавлю, шоб знал, як добрых людей меж собой стравливать!

– А я чего? А я ничего! Я вообще за мир и дружбу между народами, – мигом прочухался нечистый дух. – Как по мне, так ежели б все люди были одинаковые, то и нам хлопот меньше, но…

– Но Господь Бог наш создал мир во всём его дивном разнообразии! – рыкнул Николя, и Вакула под шумок, не вдаваясь в интеллектуальный спор, просто отвесил чёрту щелбана в лоб.