Ночь на хуторе близ Диканьки

Ведьма, не раздумывая, пошла с десяток. Кузнец принял. Затем вальты пошли, за ними ходу дали дамы, короли да тузы, а впоследок и полная ладонь козырей по одному добавилась. Короче, к тому моменту, как на руках у Вакулы были наилучшие карты на свете, первая игра окончилась.

– Дурень! Дурень! – завизжало, казалось, всё пекло. – Оба дурни!

Делать нечего, перемешав колоду тщательнейшим образом, хитрый кузнец умудрился получить себе на руки неплохой расклад – один туз, два козыря и кралю.

– Ну, теперь же держитесь, чёртовы подпевалы! – воскликнул он, решительно пойдя с дамы. Однако ведьма вдруг, не покривив губ, тут же покрыла её десяткой.

– Эй, подруга! Что ж ты пиковую даму крестями бьёшь, коли нынче козыри бубны?!

– Да сам глаза разуй, козак, – искренне удивилась ведьма. – Может, у вас энто и дама, а только у нас нет!

Глядь, и впрямь под десяткой крестовой лежит восьмёрка крестей, а дамою будто бы и не пахло. Что за чудеса? Или же нет, правильнее будет сказать – что за диавольские козни?! Вакула беспомощно обернулся к стоящему за спиной другу, тот лишь повёл плечами.

– Чёрт же лысый их разберёт, что тут творится. С козырей ходи!

Отчего бы и нет? Добрый кузнец пошёл с козыря, ведьма приняла.

Ободрившись, подпустил он ей три семёрки, однако был запросто бит, а глянув в карты свои, вдруг обнаружил, что туз его исчез невесть куда, а вместо него на том же месте, под большим пальцем, сидела лишь девятка треф.

– Что це за дела?!

Пришлось принимать, принимать, и вновь игра окончилась тем, что Вакула остался дурнем с полным веером карт. Обидно, конечно, козаку бабам в карты проигрывать, да что поделаешь…

– Дурень! Дурень! Дважды дурень! – завопила нечистая сила.

Николя с Вакулой обменялись непонимающими взглядами.

– Шо це було?

– Это я хотел тебя об этом спросить. Ты намереваешься и в третий раз проиграть?

– Ох, оставьте, паныч, и без вас тошно!

– Тошно ему, нет, вы слышали? Играть лучше надо!

– Та вот сами бы и зыграли! Нате вам!

Молодой гимназист и опомниться не успел, как уже сидел за тем же столом на месте своего приятеля, а широкоплечий кузнец быстро тасовал колоду.

– Но… я… я не…

– Грай, грай, грай! – взвилась толпа, каркая, словно стая ворон на трупе сдохшей коровы в овраге. – Грайте, паныч! Все карты раздали. Нехай уси видят, шо и ты весь дурень!

Николя до хруста стиснул зубы, готовый надавать тумаков верному товарищу за такую подставу, но поздно. Основной принцип игры он, конечно, знал, как знает любой школяр, просто всегда почитал дурня слишком простонародной игрой, недостойной его грядущих перспектив и фантазий о карточных салонах Санкт-Петербурга, Варшавы или даже Парижа. А вот сейчас, похоже, настал час расплаты за высокомерие…

– А вот тебе шестёрку для начала! Берёшь?

– Э-э нет, чертовка старая, – вовремя опомнился Николя, перестав себя жалеть и грызть. – Не знаю, как в ваших палестинах, а у нас кто проиграл, тот и ходит.

– Добро ж тебе, ходи, – хихикнув, переглянулись ведьмы.

– Тока крупными не ходят… – начал было советовать кузнец, но тут же притих под шквалом злобных взглядов. И то верно, коли двое играют в карты, так третий с советами не лезь!

– А и пусть. – Николя, недолго раздумывая, спустил короля, и ведьма в единый миг накрыла её бубновой восьмёркой. Приподнял карту, а под восьмёркой шесть бубей…

«Фига се…» – подумал Николя, но вслух ничего не сказал, сунул руку за пазуху, достал флягу со святой водой и отхлебнул глоток ради успокоения нервов. Да, видать, не в то горло пошло…

– А-а-пчхи-и!!!

В единый миг всех, кто был напротив, так забрызгало, что, как говорится, приходи, кума, любоваться! Это в том смысле, что у нечисти от единой капельки святой воды на мордах появились прыщи и язвы, а двух ведьм вообще взрывной волной снесло к чёрту на рога.

Вой и визг поднялся невероятный! Казалось, во всём пекле такое цунами пронеслось, как ежели бы паны с панночками варенухи перебрали да на всех вдруг и выплеснули…

Так что вот такое веселие пошло по кругу: бесы взад-вперёд верхом носятся, ведьмы воют, чертовки в голос голосят, черти лысые-волосатые-кривоногие бегают по стенам, как в дупу ужаленные, и словами такими кидаются от потолка до пола, что даже у Вакулы уши покраснели.

Он-то, когда ему кобыла подкованная на ногу наступала или горящий уголь из горна за шиворот падал, и то таких весёлых глаголов не использовал! Однако же именно кузнец первым сообразил, что следовало сделать в такой в общем-то, по чести сказать, непростой ситуации.

– Что, не по нраву вам чих козачий?! А ну, бисово племя, доставляйте нам Байстрюка с мамкиной справкою! А не то быть мне католиком, коли не перекрещу сей же час вам поганые морды!

– Одобряю, – в наступившей тишине прокашлялся Николя, стуча себе кулаком в грудь.

Нечисть замерла разом в тех же весёлых позах, в коих и бесилась доселе.

– Пан кузнец шутит? – на всякий случай уточнил кто-то.

Вакула хмыкнул и достал из мешка своего тяжёлый крест размером едва ли не с локоть. Взвесил его на руке, словно молот, и выразительнейшим образом, на манер запорожца Пацюка, изогнул чёрную бровь…