Ночь на хуторе близ Диканьки

– Вот только ещё раз скажи мне, что у вас тут нечисть балует, и я тебя самолично лет на двадцать пять на нерчинскую каторгу закатаю!

– Молчу, молчу, – покаянно опустил голову Вакула, хоть и невооружённым глазом было видно, какие слова рвутся у него с языка.

– Вот и молчи, – пробормотал себе в усы господин исправник, когда большущий мешок рухнул ему под ноги, матерясь и хихикая самым бесстыжим образом.

Если я прямо тут напишу вам, шо высокий чин ни капли не испугался и даже ничему не удивился, и это будет полной брехнёй! Визг его высокоблагородия долетел, наверное, до самого Киева, если даже не до столичного Санкт-Петербурга. А может, и в Берлине аукнулось, кто знает?

– Ось, пан дьяк, шо мени послышалось?

– Так нет же, драгоценный вы наш пан, пан Чуб, то явно визжала свинья отца Кондрата! Господи, иже еси на небеси, да сотворится воля Твоя, яко… А шо, мы уже в свинарнике святого отца? Да ещё и нетверёзые?!

– Тю на вас, Осип Никифорович, як же мы можем быть нетверёзыми, коли пригубили тока одну фляжку, та и то сугрева души за-ради?

– Как верно вы всё подметили! Матерь Божья, Пресвятая Богородица, спаси и помилуй нас, грешных, а-аминь…

– Звучит як тост?

– Да наливайте уже!

Господин исправник, дрожащими от множества чувств руками кое-как развязал мешок, из коего тут же выползли на свет божий две пьяные морды.

– Да какая же сила кинула вас в один мешок?!

– Нечисть балует, – в один голос слаженно ответили Вакула, степенный пан Чуб и тощий дьяк с жеребячьим голосом.

– Мне пора, – неожиданно решил господин исправник. – И провались тут всё пропадом, не хватало мне тут вместе с вами умом тронуться. Сами разбирайтесь! Кой чёрт понёс меня в эту Диканьку?!

Риторический вопрос остался без ответа, и сидящий на крыше в обнимку с печной трубой тихушник Николя показал приятелю большой палец на манер древнеримских гладиаторов. В то время как кучер гнал лошадей, а его высокоблагородие, придерживая рваные штаны, пинал его сапогом в спину, требуя как можно быстрее покинуть это страшное место, полное неконтролируемых сельских идиотов…

Что бы и как бы ни думали о себе невольные участники всего нашего веселья, но главные кукловоды были скромны и на шумных аплодисментах не настаивали. Они сумели исполнить задуманное – теперь строгий и неподкупный господин исправник вряд ли когда ещё возжелает посетить их скромные пенаты. А если он всё же и захочет хоть когда написать об этом доклад пану комиссару, то выглядеть в нём будет совершеннейшим дурнем…

– А не заглянуть ли нам к дражайшей пани Солохе, дабы вознести молитву Господу за избавление, аки библейские братья Серапионовы, там же и поднести к губам нечто горячительное, ибо тут всё кончилось, а душа сохнет, подобно пустыне египетской, коя…

Чуб снял шапку и запихнул оную в рот словоохотливого дьяка:

– Но до всего прочего, Осип Никифорович, почитаю предложение ваше весьма разумным и не лишённым некой привлекательности. Так шо, до Солохи?

– Сие дело было бы вполне богоугодно, а при правильной молитве доподлинно полезно и душе, и телу грешному, – радостно закивал дьяк.

Разрешения Вакулы никто не спрашивал, да оно б было как-то даже странно.

У нас в Малороссии женщины, а тем паче вдовы куда как более свободны в решениях своих и праве выбора, чем те же крестьянки из центральной части Российской империи. Да на тот момент, положа руку на сердце, сам Вакула не стал бы спорить. Его матушке явно требовалось хоть как-то успокоить нервы, а что подошло бы для этого лучше, чем добрая компания и хорошая горилка?

Чуб и дьяк наперегонки строили бы ей куры, она бы купалась в мужском внимании и уж наверное как-нибудь позабыла до конца разобраться в произошедшем. Кому, как не ей, натуральной ведьме, знать, что все те шалости и проказы, с которыми столкнулся господин исправник у неё в хате, к нечистой силе никоим боком не приладились. То есть абсолютно!

Вот и представьте теперь, сколько сил и смекалки потратили приятели для того, чтоб важный гость сначала вообще забыл, зачем именно приехал, а потом и вовсе зарёкся направлять свои стопы в сторону Диканьки. А то ишь чего удумал – на ведьм охотиться?!

Да у нас на вольной Украине, ежели задуматься да присмотреться, так каждая вторая баба на киевском базаре – ведьма! Всех хватать – поди, и году не пройдёт, а вся Сибирь от Урала до Камчатки станет гуторить на «ридной мове»…

Через полчаса из хаты прекрасной Солохи уже доносилось нескладное многоголосие:

Давно решив, шо не закохаюся я бильше николи,
И тут пришла ти, мий котик, котик, котик!
Був я свидомий, хай смиються люди надо мной,
Як без тибя мени заснути, мий наркотик, котик, котик!
А може, можливо зможемо…