Ночь на перекрестке

Даже такие жаргонные словечки, окрашенные иностранным акцентом, звучали в ее устах с особой прелестью.

 — Когда вы стали любовницей Карла Андерсена?

 — Я ему не любовница. Я его жена.

Она провела косметическим карандашом по бровям, слегка оживила румянец на щеках.

 — Вы поженились в Дании?

 — Вижу, что пока вы еще ничего не знаете. И, пожалуйста, не рассчитывайте на мою болтливость. Это было бы против игры. Но все равно долго вы меня не продержите. Кстати, через сколько времени после ареста вы берете отпечатки пальцев, делаете антропометрические замеры и прочее?

 — Всему этому вы подвергнетесь очень скоро.

 — Тем хуже для вас. Вы установите, что мое настоящее имя Берта Круль, что три с лишним года назад копенгагенская полиция арестовала меня. А датское правительство потребует моей выдачи. Что ж, я готова… Теперь, если позволите, пойду и съем чего-нибудь. Здесь чувствуешь себя вроде как в заключении, вы не находите?

Она подошла к окну и открыла его. Затем вернулась к двери. Мегрэ опередил ее и вышел первым. Тогда она внезапно захлопнула за ним дверь, повернула ключ и задвинула засов. Комиссар тут же услышал ее быстрые шаги по направлению к окну.

Будь вес Мегрэ килограммов на десять меньше, ей, несомненно, удалось бы сбежать. Однако, не потеряв и четверти секунды после того как засов был задвинут, комиссар с разбега всей своей массой надавил на дверь и с первого же толчка высадил ее. Дверная панель вместе с выдранными петлями и замком с грохотом рухнула на пол.

Эльза сидела верхом на подоконнике, не решаясь спрыгнуть на траву.

 — Слишком поздно, — тихо бросил он.

Слегка задыхаясь, она обернулась в его сторону.

 — Да уж, было ради чего наряжаться в такой шикарный туалет, — сказала она с горькой самоиронией, показывая свое разорванное платье.

 — Вы даете мне слово, что больше не попытаетесь бежать?

 — Нет, не даю.

 — В таком случае предупреждаю: буду стрелять при малейшем подозрительном движении.

С этой минуты револьвер оставался в его руке.

Когда они проходили мимо комнаты Карла, Эльза спросила:

 — Комиссар, как вы думаете, он поправится? Ведь в нем сидят две пули.

Хотя он внимательно наблюдал за ней, но в этот момент затруднился бы определить ее состояние. Все же ему показалось, что лицо ее выражает одновременно и сострадание, и озлобленность.

 — Тут есть и его вина, — заключила она, как бы желая успокоить свою совесть. — Только бы в этом доме нашлась хоть какая-нибудь еда.

Мегрэ последовал за ней на кухню, где, порыскав по стенным шкафчикам, она нашла банку лангустов.

 — Вы не откроете мне ее? Пожалуйста, откройте. Обещаю не воспользоваться этим, чтобы удрать.

Между ними установилась странная сердечность, которую Мегрэ не мог не оценить. В их отношения вкралось даже нечто интимное, разумеется, без всяких задних мыслей с ее или с его стороны.

Ей импонировало присутствие этого крупного и невозмутимого мужчины, который хотя и одержал над ней верх, но сам, как ей думалось, был ошеломлен ее лихостью. Он же просто наслаждался — и, быть может, даже слишком — этой странной близостью, столь непохожей на привычные отношения между людьми.

 — Вот вам, ешьте побыстрей.

 — А что, разве уже надо отправляться?

 — Об этом ничего не знаю.

 — Еще раз — между нами: что вам удалось выяснить по существу?

 — Не имеет значения.

 — А этого идиота Мишонне вы тоже увезете с собой? Именно его-то я и боялась больше всего. Только что, когда мы с ним стояли на дне колодца, я решила, что мне конец. У него от злобы аж глаза на лоб полезли, он душил меня изо всех сил.

 — Вы были его любовницей?

Она пожала плечами с видом женщины легкого поведения, для которой подобная деталь абсолютно ничего не значит.

 — А господин Оскар? — продолжал он допытываться.

 — Что господин Оскар?

 — Он тоже ваш любовник?

 — Попробуйте выяснить это самостоятельно. Я совершенно точно знаю, что меня ждет. В Дании мне придется отсидеть пять лет за соучастие в вооруженном ограблении и сопротивление властям. Как раз там в меня и угодила эта пуля, — она указала на свою правую грудь. — А во всем остальном разберется французская полиция.

 — Где вы познакомились с Исааком Гольдбергом?

 — На эту тему не хочу…

 — И все-таки придется рассказать все.

 — Интересно, как это вы меня заставите?

Она продолжала уплетать лангуста без хлеба — его не осталось ни крошки. Из гостиной слышались шаги полицейского, который сторожил Мишонне, полулежавшего в кресле.

У ворот одновременно затормозили две машины. Ворота раскрылись, автомобили въехали в парк и, обогнув дом, остановились у крыльца.

В первом находились инспектор, два жандарма, а также г-н Оскар и его жена.

Во втором — это было парижское такси — помимо шофера сидел еще один инспектор и кто-то третий.

На запястьях задержанных поблескивали наручники, но лица их были спокойны, если не считать жену «гаражиста», чьи глаза заметно покраснели.

Мегрэ попросил Эльзу пройти в гостиную. Там Мишонне вновь попробовал броситься на нее.

Затем ввели арестованных. Г-н Оскар держался почти непринужденно, но, увидев Эльзу и страхователя, скорчил гримасу удивления. Третий, по виду итальянец, видимо, решил похорохориться: