Ночь над водой

Бортинженер нарочито медленно шел по проходу, ожидая, что к нему кто-нибудь подойдет, но ничего такого не случилось, и ему оставалось предположить, что этот человек выбирает более подходящий для себя момент. Эдди мог спросить стюардов, где место мистера Лютера, но они, разумеется, начнут задавать всякие вопросы, а ему не хотелось пробуждать чье-либо любопытство. Мальчик сидел во втором салоне со своей семьей.

– О’кей, парень, пошли со мной! – И Эдди улыбнулся его родителям.

Они кивнули ему довольно холодно. Лишь девушка с длинными рыжими волосами, наверное, сестра пацана, ответила ему благодарной улыбкой, и сердце его заколотилось чуть быстрее: улыбка делала девушку очень хорошенькой.

– Как тебя зовут? – спросил он мальчика, когда они поднимались по спиральной лестнице.

– Перси Оксенфорд.

– Меня зовут Эдди Дикин, я бортинженер. – Они поднялись наверх. – Большинство кабин не такие просторные, как наша, – сказал Эдди, стараясь держаться как можно приветливее.

– Какие они обычно?

– Пустые, холодные, шумные. И в них много острых выступов, о которые ударяешься всякий раз, когда надо повернуться.

– А что делает бортинженер?

– Я отвечаю за моторы, обеспечиваю их бесперебойную работу на всем пути до Америки.

– А что это за рычаги и циферблаты?

– Давай посмотрим… Эти рычаги управляют скоростью вращения пропеллеров, температурой моторов и качеством рабочей смеси. На каждый из четырех моторов свой отдельный набор рычагов и циферблатов. – Все это звучит довольно расплывчато, понимал он, а парень весьма любознательный. Он попробовал объяснить поконкретнее. – Садись-ка в мое кресло, – сказал он. Перси охотно это сделал. – Посмотри на этот циферблат. Он показывает температуру второго двигателя в его головке, которая составляет двести пятьдесят градусов. Это очень близко к максимально допустимой, которая составляет двести тридцать два градуса в полете. Поэтому его надо охладить.

– Как?

– Возьми в руку этот рычаг и переведи его чуточку вниз… Вот так, достаточно. Теперь ты приоткрыл капот на один дюйм, и появился доступ холодному воздуху. Очень быстро ты увидишь, что температура упала. Ты увлекаешься физикой?

– Я хожу в старомодную школу. Мы зубрим латынь и греческий, и совсем мало – естественные науки. – Эдди подумалось, что латынь и греческий не помогут Англии выиграть войну, но он промолчал. – А что делают другие члены команды? – спросил Перси.

– Самый важный из них – это штурман. Зовут его Джек Эшфорд, он стоит у стола с картами. – Темноволосый человек с чуть синеватым подбородком поднял голову и приветливо улыбнулся. Эдди продолжил: – Он должен рассчитывать наше местоположение, что довольно сложно посреди океана. У него есть наблюдательная вышка, она сзади, между багажными отсеками, и он определяет место по звездам с помощью секстанта.

– Честно говоря, это поплавковый угломер, – сказал Джек.

– Что это такое?

Джек показал Перси прибор:

– Поплавок показывает штурману, что угломер занимает ровное положение. Находишь звезду, смотришь на нее через зеркало и регулируешь угол зеркала до тех пор, пока звезда не окажется на горизонте. Определяешь угол зеркала, а затем находишь его в специальной таблице и выясняешь положение самолета применительно к земной поверхности.

– На словах очень просто, – заметил Перси.

– Теоретически, – засмеялся Джек. – Одна из трудностей этого полета в том, что мы можем всю дорогу лететь в облаках и не видеть звезд.

– Но ведь если вы знаете пункт вылета и выдерживаете одно направление, то нельзя ошибиться.

– Это называется счислением маршрута. Но ошибиться можно, потому что ветер сносит самолет в сторону.

– А можно предположить насколько?

– Зачем же предполагать? В крыле есть маленький люк, я направляю луч света в воду и внимательно слежу за световым пятном, по мере того как мы летим. Если он остается за хвостом самолета, значит, нас не сносит, но если пятно перемещается, я делаю вывод, что мы отклоняемся.

– Довольно-таки примитивно.

Джек снова засмеялся:

– Ты прав. Если мне не повезет или я не буду постоянно смотреть на звезды во время полета над океаном, я могу ошибиться, и самолет отклонится от курса на добрую сотню миль.

– И что тогда?

– Мы узнаем об этом, когда окажемся в зоне действия маяка или радиостанции, и скорректируем курс.

Эдди радовали любопытство и сообразительность мальчика. В один прекрасный день он будет точно так же объяснять всякие такие вещи своему сыну. Он сразу же подумал о Кэрол-Энн, и мысль о ней острой болью пронзила его сердце. Как только безликий мистер Лютер обнаружится, ему станет легче. Когда Эдди узнает, чего от него хотят, он хотя бы поймет, почему весь этот ужас обрушился ему на голову.

– А можно мне заглянуть внутрь крыла? – спросил Перси.