Ночь навсегда

Антон устало опускает потрудившийся пистолет: эта игрушка для него действительно тяжеловата. Неожиданно сверкает настоящая молния, разламывает мир надвое, затем снова гром - тоже настоящий, - и крупные твердые капли начинают штурмовать пригород всерьез. Наконец хлынул ливень! Петр проваливается куда-то под руль, оставив на всеобщее обозрение заляпанное кровью место водителя. Визжит женщина. Ей не нравится на заднем сидении, она колотит головой в запертую дверцу... А скучный надежный Х. на удивление легко выходит из ступора. Он прижимает мальчика к себе и бормочет: "Антошенька, маленький мой, спокойно, успокойся, у тебя случайно получилось, мой хороший, не смотри туда, не надо смотреть..."

- Еще кто-то едет, - дергает сын отца. - Бежим?

Действительно, к безудержному шуму дождя примешивается рокот нескольких моторов. Х. открывает заднюю дверцу чужого "БМВ", выдергивает оттуда свою подругу. Ноги и руки у нее связаны.

- На ножик, - мальчик что-то протягивает, - у меня есть.

Похоже, он отнюдь не нуждается в том, чтобы его успокаивали. Отец разрезает школьным перочинным ножом веревки, стягивающие женщину. Та бессмысленно бьется в крепких мужских руках. Вдруг с ужасающей ясностью слышны голоса: "...где стреляли?.. по-моему, там... грядки чертовы!.." Людей подбрасывает, словно пружиной. Мальчик тянет мужчину: "Через участки, папа! С той стороны к ручью спустимся, и сразу в парк!" Мужчина тянет женщину - без слов. Взявшись за руки, втроем, они вбегают на территорию только что закончившейся битвы. В спину их толкают еле слышные, выпущенные издалека реплики: "...Алекс и Гонококк, обойдите со стороны дороги... Пень, свяжись с ребятами, пусть блокируют лесопарк..."

Беглецы пересекают соседский участок, натыкаясь на трупы и на зреющие кабачки, минуют времянку, в которой отец и сын отдыхали вечность назад (возле домика также лежит бесформенное тело), прокрадываются мимо ветхого хозяйского парника, и затем, через боковой проход в ограде, выскакивают из благоустроенного пространства. Лишь бы не на улицу, лишь бы не оказаться на виду! Спускаются по заросшему кустарником склону к ручью, перебираются на другую сторону, шагая по воде - замочив ноги и не заметив этого. Женщина непрерывно всхлипывает: "Куда мы, а? Где мы, а?" Мужчина очень кстати вспоминает: "Там на шоссе машина оставлена!", и конечная цель маршрута определена.

К машине!

Беглецы просачиваются в лесопарк. Дождя здесь ощутимо меньше, идти не так противно. Вокруг черные сюрреалистические формы: Черное на Темном. До сих пор не светает, хотя, казалось бы, белые ночи - оттого, что грозовая туча настолько низка, что едва не задевает головы людей. Аллеи и тропинки угадываются с трудом. Дорогу находит Антон, он ведет взрослых уверенно и безошибочно, он словно видит в темноте. Может, и вправду видит? Цель близка, однако мужчина вдруг останавливается, чтобы ошарашенно произнести:

- Подождите, кто стрелял в громилу, который меня к земле прижимал?

Все останавливаются вместе с ним.

- Кто вообще тебя защищал на участке, не понимаю...

Ответа нет. Ответить способен только мальчик, а он молчит.

- Не понимаю, - оповещает мир отец. - Кто же тогда убил стариков на даче? Если не Кирилл с Петром, и не мафия из аэропорта...

- Вот бумажка, - Антон вкладывает отцу в руки мятый клочок.

- Что это? - удивляется тот.

В темноте невозможно рассмотреть, что это. Тогда мальчик смущенно признается: все очень просто, дед Сергей записал телефон, который по телевизору передавали, вот и пришлось эту бумажку забрать. "Дед Сергей" именно так звали старика, одного из хозяев дачи. Х. молчит, не находя следующего вопроса, и с места не двигается, потому что неожиданно вспоминает некую несуразность.

Откуда Антон знает, что хозяев дачи убили?

- Папа, он собирался куда-то идти, сразу после тебя. Взял и пошел, дурак такой. Наверное, звонить по этой бумажке...

Очередная молния вспарывает пространство - ярко белые лица сфотографированы Небом. От грохота содрогается рассудок. Отец молчит, а сын продолжает:

- ...кроме них, никто тебя в Токсово не видел, только дед и бабка, точно говорю...

Впрочем, отец уже заставил себя открыть рот: "Прекрати, что ты мелешь!" - он пятится так же, как недавно пятился бандит Кирилл. Он открывает глаза сверх возможного, словно пытается разорвать веками брови почти как Петр за мгновение до... Темно. Проклятая ночь никак не уходит на запад, но человек наконец прозрел.

- Честное слово, - волнуется ребенок, - я просто бутылочку не успел достать, а ножами я еще плохо умею. Он ведь на улицу пошел, папа! А я сначала ему сзади...