Ночь оракула

На тот момент я себе смутно представлял, о чем будет этот роман — «Ночь оракула». Так, общие наброски. Сюжет еще предстояло разрабатывать, но я уже знал, что это будет небольшая вещица о возможности заглянуть в будущее, этакая притча о времени на материале Первой мировой войны. Лемюэль Флэгг, лейтенант британской пехоты, чудом остается жив после прямого попадания снаряда в окоп. Ослепший и полностью дезориентированный, истекая кровью и воя от боли, он уползает с передовой. Он один, вокруг — никого, ни своих, ни чужих. Падая и подымаясь, не соображая, куда идет, он забредает в Арденнский лес и теряет сознание. Позже его обнаруживают двое подростков, одиннадцатилетний Франсуа и четырнадцатилетняя Женевьева, круглые сироты, живущие в заброшенной сторожке, почти сказочные персонажи в почти волшебном лесу. Они выхаживают раненого, а через несколько месяцев война заканчивается и Флэгг забирает детей в Англию. Обо всем этом мы узнаем от Женевьевы, которая спустя годы, в двадцать седьмом, рассказывает о необычайной судьбе своего приемного отца. Контузия сделала слепого Флэгга ясновидящим. Время от времени, впадая в транс, он бьется в судорогах, как эпилептик, и во время припадков, продолжающихся до десяти минут, его мысленному взору открываются картины будущего. Эти приступы случаются нежданно, и он не в силах ни предотвратить их, ни взять под контроль. Его дар — одновременно проклятие и благодать. Он приносит ему богатство и влияние, но также и острую физическую боль, не говоря уже о душевной, — ведь эти видения открывают перед ним окна, в которые лучше не заглядывать. Например, кончина матери или крушение поезда в Индии, когда погибнет около двухсот пассажиров. Тщетно пытается он уйти в тень вместе со своими детьми; поразительная точность предсказаний (будь то прогноз погоды, результаты парламентских выборов или финальный счет в матче по крикету) делает его одной из самых заметных фигур в послевоенной Англии. И вот в зените славы его дар решает сыграть с ним злую шутку. Он влюбляется в некую Беттину Нотт. Два года она благосклонно принимает его ухаживания и наконец соглашается выйти за него замуж. Накануне свадьбы, во время очередного приступа, Флэгг узнает, что не пройдет и года, как Беттина ему изменит. Еще не было случая, чтобы он ошибся в своем предсказании, а это значит, что их брак обречен. Трагедия заключается в том, что его невеста перед ним абсолютно чиста и невинна — она еще не встретила мужчину, с которым впоследствии изменит мужу. Перенести страдания, уготованные ему судьбой, Флэгг не в силах, и он закалывается армейским ножом.

Самолет приземляется. Ник Боуэн прячет прочитанную до середины рукопись в дипломат, выходит из аэропорта, ловит такси. Этот город для него загадка. Он никогда здесь не был, никого не знает, и если бы ему предложили найти Канзас-Сити на карте, он бы задумался. Боуэн просит отвезти его в лучший отель, и чернокожий таксист, грузный мужчина с неправдоподобным именем Эд Виктори,[6] разражается смехом.

Я надеюсь, вы не суеверны?

А что такое? — спрашивает Ник.

Лучший в городе отель — «Хайатт Ридженси». Я не знаю, читаете ли вы газеты, но примерно год назад там случилась большая неприятность. Обвалился подвесной переход, и под обломками погибло больше ста человек.

Да, что-то такое вспоминаю. Фотография на первой полосе «Таймс».

Отель недавно отремонтировали, но многие до сих пор боятся там жить. Если вы не из робкого десятка и не суеверны, тогда я рекомендую вам «Хайатт».

Хорошо, пусть будет «Хайатт». Сегодня я уже пережил удар молнии. Если в ее планы входит повторная попытка, теперь она знает, где меня найти.^{7}

Эд встречает эти слова добродушным смехом, и так они коротают время за приятной беседой. Выясняется, что Эд собирается на пенсию. Тридцать четыре года он крутил баранку, и вот конец. Прощальная ездка, последний пассажир. Ник спрашивает его о дальнейших планах, и Эд протягивает ему визитку, на которой написано: СОХРАНЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ и ниже — ЭДВАРД М. ВИКТОРИ, адрес и телефон. Прежде чем Ник успевает уточнить, что именно планируется сохранять, машина останавливается перед отелем, и Эд протягивает руку за своим последним расчетом. Боуэн добавляет двадцать долларов «на чай» и, пожелав бывшему таксисту удачи, через вертящиеся двери входит в злополучный «Хайатт».