Ночь печали

Когда испанцы прибыли в Теночтитлан, Кортес обрадовался, увидев на улицах нищих и проституток. «Вот это настоящий город», — сказал он. Прямо как Севилья. Берналь Диас обрадовался, увидев на рынке рабов, привязанных за ошейник к шесту, потому что именно так в испанских городах продавали черных рабов из Гвинеи. Альварадо каналы Теночтитлана напоминали Венецию, а один из солдат даже заявил, что рынок мешика больше, чем рынок, виденный им в Константинополе. Знакомые детали сделали пребывание испанцев здесь более приятным.

— Ольмеки, которых еще называли народом улли, первые начали делать мячи из коры деревьев, росших на побережье. Это они придумали игру в мяч.

У Малинцин по-прежнему был небольшой шарик из каучука, который она использовала до соития, если знала о нем. Но часто Кортес ловил ее в самых неподходящих ситуациях, и она не успевала вставить каучук. Исла никогда не давал ей на это времени.

— Ольмеки делали огромные статуи, изображавшие лица их предков. У них был календарь, как и у майя: восемнадцать дней в месяце, двадцать месяцев в году и пять дней тьмы. В это время ацтеки начали двигаться из северного города, стоявшего на берегу озера. Этот город назывался Ацтлан — «земля цапель». Это произошло в год Кремня.

Тем временем живот Кай увеличивался. Сейчас она напоминала черепаху с тонкими ручками и ножками и маленькой головой, которую она вытягивала вперед, как будто пытаясь взглянуть на мир, а затем спрятаться обратно в свой панцирь. Малинцин помнила, как ее мать носила в чреве ее брата, и тогда ей казалось, что мать не очень уставала, не капризничала и выполняла свои обычные обязанности. В эти дни Малинцин вообще часто вспоминала мать и думала, жива ли та. Сейчас ее брат, наверное, уже взрослый.

— Нас вел суровый бог Уицилопочтли, также именуемый Колибри. Мы тогда были нецивилизованным и невежественным народом. Отоми называли нас дикарями, народом собак. Тем не менее это стало лишь началом, и нам предсказали великие свершения. Мы основали первое селение неподалеку от Тулы, города Кетцалькоатля, хотя тот уже давно отправился в Восточное море.

Малинцин часто сбивали с толку названия разных племен, и она уже не понимала, кто кем был, когда жил и кто сейчас оставался независимым племенем, а кого завоевали ацтеки. У майя была своя империя, но времена их величия прошли, и от многих их городов сейчас остались лишь руины. В Ваке на Юкатане Малинцин видела поросшие мхом деревья, обезьянок, игравших в руинах, покрытые травой залы. Тогда она ощущала присутствие призраков. Малинцин было интересно, суждена ли была Теночтитлану та же участь, независимо от того, пришли бы испанцы или нет. Чолула когда-то являлась крупным религиозным центром страны, где поклонялись Кетцалькоатлю. Сейчас храм Чичен-Ица был заброшен. Когда-то в священном городе Теотиуакане жили художники, а теперь на Аллее Мертвых росла трава, а пирамидами Солнца и Луны пользовались как уборными. Агильяр, привыкший сидеть на земле, скрестив ноги, слушал и записывал все. Он отпустил длинные волосы и подвязывал их веревкой. Из-за темного цвета кожи его иногда принимали за ацтека, надевшего испанские одежды. Он знал о том, что превращается в ацтека, и не отвергал этого. Втайне он восхищался историей Ацтлана. Раньше он знал о том, что ацтеки вели свой род от тольтеков, а те от ольмеков. Настоящего Кетцалькоатля, короля Тулы, бывшей тогда столицей тольтеков, изгнали из его города враги. Места, где Кетцалькоатль отдыхал, спал или обедал, считались ацтеками священными, и их посещали во время паломничества. Одним из таких мест был уничтоженный Кортесом город Чолула, и потому Агильяр не понимал, как Моктецума, зная о разрушении Чолулы, мог считать Кортеса святым покровителем Теночтитлана.

Более того, головной убор Кетцалькоатля, напоминавший раковину, на самом деле представлял собой старый испанский шлем, прибитый к дереву после какого-то путешествия испанцев к берегам Америки. Этот шлем просто надели на статую Кетцалькоатля, как будто его убранство было именно таким. Считалось, что бога Кетцалькоатля родила дева Чимальман, проглотившая изумруд. Агильяр не осмеливался думать о том, насколько эта легенда напоминала ему услышанное в детстве и во время его служения в церкви.

— В первых поселениях мы строили на реках плотины, и воды выходили из берегов. Эти лагуны вскоре становились болотами, поросшими тростником, и наполнялись рыбами и водной дичью. Тогда мы ели то, что могли найти: яйца москитов, которые мы пекли в пирогах, тритонов, аксолотлей, креветок, лягушек, головастиков, птиц, угрей, рыбу. Мы начали гордиться собой, так как сумели основать селение. Но наш бог Уицилопочтли посчитал нас заносчивыми и непокорными, дерзкими и богохульными. Он убил наших вождей, вырезав им сердца, и повелел жрецам уничтожить плотину. Нам пришлось пройти по пустыне, простиравшейся к югу от Тулы, и вступить в сражение с народом отоми. В пути мы ели грибы, лук, орехи, юкку, дикий мед, ягоды, стручки мескита.