Ночь полнолуния

— О-о-о! — Жомб сновал кругами, заложив руки за спину. — Меня, властелина, запихнуть в мою же тайную ловушку!.. Презреть мой дворец, с его убранством, этот фантом, призрак, который я вызываю к жизни при помощи чудодейственного газа, чтобы сбивать с верного пути всех, кто ищет подлинную Красоту… Но я отомщу! Я жестоко отомщу… Хватит, побродили по ручейку, поплескались в водичке — пора бы и честь знать!

И Жомб нажал известную лишь ему тайную кнопочку. И вновь извился тающими кольцами желтенький сладковатый дымок.

И где-то вдали почудилась мелодия песенки — какая-то странная, мутно-жалобная, и вяжущая, и золотистая… Дымок рассеялся, обнажив бункер с чугунными стенами, где на глыбе черного вара восседал Большой Жомб. Перед ним в луче дикого искусственного света стояли насквозь промокшие Скучун и Ксюн, еле удерживая неуклюжую Рыбу Рохлю. А вокруг них непринужденно и весело порхали синие бабочки!

— Ну, путешественнички, потопали — и хватит! Настал час погибели! Ах ты, гаденыш! — Квакающий контрабас Жомба охрип от ярости при виде мокрого худенького Скучуна. — Мало того, что ты каким-то непостижимым образом сумел противостоять искушению и не поддался моим чарам, — но еще и девчонку спас от соблазна! И это в тот миг, когда она, безвольная, уже готова была открыть заветную книгу, которую я ей подсунул… Вы и Рохлю мою прихватили, которая одна в этой фантасмагории была не ложный призрак. Она, да еще фиалки в ручье. Напоследок, перед смертью вашей открою: ручей, по которому шли вы, — живой, он течет здесь, под полом. — Жомб постучал чугунным жезлом по плитам пола. Ручей вытекает из недр намного глубже озера Грунтовых Вод. Озеро гнилое, мертвое, а ручей, поднырнув под ним, пробивается наружу где-то там, в Москве, под древней горою. И не спохватись я вовремя — выбрались бы вы наружу. Да еще прихватили бы с собой… но этого вам лучше не знать, даже перед смертью! И покуда ты, Скучун, будешь помирать в страшных мучениях, — я отправлюсь в свой призрачный дворец и буду наслаждаться его красотой, пока мои верные жомбики не выжмут из Ксюна по капле все до единого тайные слова из «Радости мира»… Я заставлю тебя, паршивая девчонка, прочесть текст не соблазном, так силой! Ну а с Рохлей мы разберемся позднее…

Жомб вытащил из-за своего бесформенного трона чудную книгу с золотым обрезом и золотыми застежками и швырнул ее прямо в Ксюна. Девочка умудрилась поймать ее на лету и крепко прижала книгу к груди.

Большой Жомб шесть раз стукнул по полу своим тяжелым жезлом. Стукнул изо всех сил, так, что даже чугунные стены дрогнули.

— Жо-о-о-мбики! Сюда, ко мне! — От его рева сотрясалась глыба вара. И что-то гигантское и невидимое вдруг утробно заурчало где-то вдали в ответ… Так жутко, что мороз пробежал по коже самого Жомба.

— Властелин, беда, беда! — Пузатые пучеглазые жомбики посыпались в дверь горохом. — Наш остров тонет! Спасайтесь, бегите, сбылось древнее пророчество! Гнилая пучина больше не держит его на плаву…

— Нет, нет, неправда, вы лжете, жалкий народец! — Жомб плюхнулся с трона, распластавшись по полу толстой лепешкой, и пополз к дверям. Но тут стены со страшным скрежетом стали крениться набок, дверь перекосило и заклинило. Большой Жомб с тупым остервенением бился в дверь. Он ничего не видел и не слышал вокруг. Желание вырваться наружу ослепило его — о пленниках своих он позабыл…

— Скорее, крошки, скорее, забирайтесь под мои широкие плавники, закряхтела Рохля. Она выскользнула из рук своих новых друзей, шлепнулась на пол и поползла, переваливаясь с боку на бок и помогая себе хвостом, к тому месту, где минуту назад стоял черный трон Жомба, а теперь зияла дыра. Наклонившись над ней, наши герои увидели призывно мерцавший прозрачный ручей. — Не раздумывайте, лезьте сюда, прячьтесь скорее, под моими плавниками вы сможете дышать, пока я не выплыву по ручью наверх, в Верхний город.

Помещение содрогалось и стонало, как тонущий корабль. Жомбики, как слепые котята, с визгом и воплями кидались и карабкались на гибнущие стены. Большой Жомб лежал, придавленный стальной балкой. Ритмичное могучее дыхание взбунтовавшегося озера казалось погребальным пением неведомого живого существа…

Ксюн, крепко обхватив руками «Радость мира», забилась под просторный рыбий плавник. Скучун забрался с другой стороны, и Рохля, булькнув, соскользнула в дыру под троном, словно в лунку рыболова.

В этот миг рухнули стены серого бункера, а секунду спустя не стало и острова Жомбуль. Он сгинул в бездонной пучине озера Грунтовых Вод…

Глава VI

В сырой предутренний московский туман вынырнула Рыба, в знобящий, сиреневатый туман. Ручей-спаситель, пронизав недра земли, вздыхал тут свободно, расплескивая свою водичку серебристым шепотком родника в лесистом овражке у подножия Коломенского холма.

Коломенское гористым куполом вздымалось над чудесным источником, и чуткие деревья веками впитывали с его живой водой все тайны подземелья…

Рыба Рохля, протиснувшись в отверстие родничка, заохала и в изнеможении распласталась на мелководье.