Ночь правды

И еще через некоторое время на пороге одной из комнат в этом доме остановилась молодая служанка. Комната была затенена, и в сумраке только угадывались дама, единороги и цветущие ирисы на гобеленах, восточные ковры на полу, альков в глубине, укрытые узорным покрывалом пяльцы. А рядом /но не за ними/ сидела женщина в свободном домашнем платье из лилового камлота. Она была рыжеволосой, белокожей и очень красивой.

- Госпожа... тут пришла бегинка... из квартала святого Гольмунда... у нее травы...снадобья разные...

Женщина подняла руку с явным намерением отослать служанку, но что-то заставило ее передумать. Может быть, остановившийся взгляд служанки, может, что-то еще.

- Пусть войдет.

Служанка отступила, пропуская сестру Триниту. Хозяйка дома даже не посмотрела в ее сторону, явно давая понять, что таких, как сестра Тринита вообще не стоит замечать. А таким как сестра Тринита, не полагалось оскорбляться.

- Добрый вечер, госпожа, - вежливо сказала она.

- Значит, ты бегинка, - резко и невпопад произнесла женщина. Пробавляешься лекарственными травами, варишь зелья, обманываешь больных и продаешь всякую дребедень.

- Да, госпожа.

- И как, успеваешь? - в голосе женщины слышалась издевка.

- Как правило. Но не всегда. Ведь мои зелья не творят чудес. Вот и сейчас в нашем квартале умирает некий Ричард Кесслер...

Женщина не двинулась, даже не подняла головы.

- А мне что за дело?

- Действительно, - сказала сестра Тринита. - Какое дело убийце до убитого?

- Как ты смеешь? - теперь женщина повернулась туда, откуда только что доносился голос бегинки, но та уже переместилась в другой конец комнаты. Втянув голову в плечи, устремившись вперед, она словно принюхивалась к чему-то. Нет, не "словно", она на самом деле принюхивалась! Затем, выбросив руку, она безошибочно сдвинула скрытую панель в стене. За ней обнаружилась еще одна комната, потайная, напоминавшая часовню.

Но это была не часовня.

Сестра Тринита окинула взглядом знаки, начертанные на полу и на стенах, алтарь и ковчежец на алтаре.

Женщина сделала шаг в сторону бегинки.

- Стоять на месте! - перемены в голосе и манерах сестры Триниты были разительны. - Ты училась у Черной Бет, а ее сила - ничто перед моей. И я, в отличие от Черной Бет, дьяволу души не продавала!

Женщина, окаменев, смотрела на нее.

Сестра Тринита продолжала:

- Ну, что, моя девочка? Самолюбие заело? - она была немногим старше хозяйки дома, но в тоне ее сквозило превосходство взрослой над неразумным ребенком. - Не могла себе простить, что ты, такая высокородная... как же, вдова наместника, чуть ли не вдовствующая королева... спуталась с простолюдином?

- Это он тебе рассказал? - хрипло спросила та

- Ну, что ты. Твоего имени он не называет даже в бреду. Ничто не заставит его тебя выдать. Но у меня свои способы... Итак, ты решила отомстить ему за свое падение. Или, - ее вдруг посетило совершенно новое соображение, - ты это сдела- ла из ревности?

Женщина молчала.

Подобрав подол, сестра Тринита шагнула через нарисованные на полу символы и откинула крышку ковчежца. При виде его содержимого лицо бегинки исказилось от отвращения. Она быстро захлопнула крышку.

Женщина, воспользовавшись тем, что внимание ее противницы отвлечено, протянула руки перед собой и что-то быстро зашептала. Бегинка мгновенно повернулась, раскрыв ладони.

Протянутые руки женщины с хрустом вывернулись назад, словно кто-то их жестоко заломил. Сестра Тринита продолжала делать движения, будто вывязывая невидимые узлы. Женщина, кривясь от боли, стремилась высвободиться из захвата. Тщетно. Наконец, не выдержав, она рухнула на пол и разрыдалась.

- Я же предупреждала, девочка, - голос сестры Триниты прозвучал неожиданно мягко, - не надо этого делать.

К ней повернулось залитое слезами лицо.

- Мы встретились В Нижней Лауде... на прошлую Пасху... Клянусь, я не не завлекала и не звала его! Он пришел сюда... это было в прошлую Ночь Правды... просто влез в окно. Сказал, что не может больше сдерживать себя... И я тоже... не могла.

- А наутро ты возненавидела его. Еще бы! Ты - и какой-то бюргер, даже не богатый... И ты прогнала его. И он ушел. Тогда ты стала ненавидеть его еще сильнее - не за то, что приходил, а за то, что ушел...

- Я не знаю... не знаю... Мне было очень плохо. Но меня утешало, что и он тоже страдает... А он посмел завести любовницу, сопливую девчонку, которая ему в дочери годится!

- Глупая ты женщина, - устало сказала сестра Тринита. - Девчонка крестница и племянница Кесслера, вот и все. Итак, ты решила отомстить. Время для этого решающего значения не имело, но ты выбрала Ночь Правды годовщину своего униже- ния. Кстати, ответь мне - почему ты решила извести его, а не ее?

- Я подумала, что виноват он. Она такая молоденькая и глупая, что...

- И опять ты ошиблась. Такая уж твоя судьба - во всем ошибаться.