Ночь с четверга на пятницу

— И правильно делал, что опасался! — кивнула Сибилла. — Аргент сумел лишить его рассудка. Скорее всего, допрашивал «под химией» или с использованием африканских снадобий; и организм дипломата сдал. Слава не обладал сильным характером. Мы ведь лично знакомы. И это помогло мне его опознать. Конечно, мало кто мог бы выдержать такое. Не тело, а один сплошной синяк. И голодом его морили, и воды почти не давали. Когда я отлёживалась в деревне на севере Кении, местный знахарь шепнул, что в заброшенной хижине неподалёку скрываются белые люди. Местные боятся их и хотят, чтобы те ушли. А поскольку нас там было пятеро, и все — профессионалы, мы решили сходить на разведку. Староста деревни выделил нам в проводники и для охраны самых лучших парней. Действительно, в лесу, километрах в пяти от деревни, обнаружили полуразвалившуюся хижину, а в ней — четырёх человек. Один — белый; оборванный, худой, как скелет и явно сумасшедший сидел на цепи и выл. Когда мы вошли, он попытался убежать в угол на четвереньках, но цепь не пустила. Его сторожили двое местных и один белый, к которому я и обратилась. Оценив наш численный перевес, он счёл нужным ответить на вопросы без предварительных условий. Я поинтересовалась на английском, кто они такие и что здесь делают. В это время несчастный безумец вдруг оживился. Громыхая цепью, он рванулся к нам из угла с воплем 6 «Спасите!» — тоже по-английски. А мне вдруг показалось, что я его знаю. Пришлось напрячь извилины и вспомнить, что это — Лёвкин приятель, Славик Воронович. Только как он здесь-то оказался? Разумеется, мы прихватили пленника с собой. Двое из моей группы были арабами. Через Судан они переправили Вороновича в Египет. Сам он не то, что меня, мать родную не узнал бы. По дороге он заболел лихорадкой, заразил меня и чуть не умер. Чтобы не давать показания в полиции, мы просто оставили его в Хургаде, понадеявшись на добросердечие отдыхающих. В карман сунули записку с его именем. Действительно, россияне, загоравшие там, отвезли Славу к консулу, который оказался тоже его знакомым. Тесен стал наш шарик, не находишь?

Сибилла взяла ладонь Тураева, потёрлась об неё носом, потом приложила к своей щеке.

— Не знаю, что вытянул Аргент из Вороновича в той африканской хижине. Но твёрдо знаю — дипломат жив. И. даст Господь, к нему вернётся разум…

— Короче, один из тех, кого я числил мёртвым, на самом деле живой! Отлично!

Тураев поднялся с тахты, подошёл к двери, прислушался. Всё было тихо. Потом точно так же замер у окна, поправил плотные шторы. Подумал, что уже, наверное, не сможет видеть дневной свет — так привыкли глаза к сумраку.

— Но что дальше? У тебя есть план?

— Даже если я ещё не раскрыта и раскрыта не буду, у меня остаётся очень мало времени. Я должна вскоре вылететь в Шанхай, чтобы встретиться там со своим будущим мужем…

Сибилла увидела, как вспыхнули, а потом потухли воспалённые глаза Тураева, и обняла его.

— Но я не стану ему женой. Как и обещала, покончу с прошлым, и мне не нужен будет этот брак. Но просто исчезнуть я не имею права. Необходимо всё объяснить руководству, иначе меня неправильно поймут. Этот человек работает в Росвооружении. Артур, я никогда бы не стала говорить с тобой на такую тему, если бы не приняла окончательное решение уйти со службы. Он сделал мне предложение, узнав о гибели Лёвы. Я не хотела отвечать согласием, но моё руководство приказало сделать это. Теперь же я заявлю, что трагедия сына лишила меня здоровья. И, стало быть, выполнять поручения на прежнем уровне я не смогу.

— А если бы не случилась эта история… кошмар со Стефаном… ты пошла бы за того мужика? Просто потому, что приказали? Неужели это возможно — становиться чьей угодно женой по приказу?

Тураев, много чего слышавший о Сибилле, не до конца верил в это.

— Тогда пришлось бы, несмотря на то, что этот человек не нравится мне как мужчина. А вот тогда, в девяносто третьем, я получила приказ выйти за Лёву и очень обрадовалась. И мы сразу же объявили о нашей помолвке. Помнишь, у Домского собора, когда купили янтарные кулоны?

Сибилла достала из-за ворота свой, и Артур сделал то же самое. Ни слова не говоря, они обменялись подвесками, потому что на их руках не было колец.

— Ещё с большим удовольствием я вышла бы за тебя. Но, к сожалению, ты был женат. Да простит меня Лёва, но это так. Я любила вас обоих, но тебя сильнее…

Артур не сказал Сибилле те четыре слова, и она ему ничего не ответила. И одновременно оба поняли, что обо всём договорились. И ни к чему теперь тратить время на ненужные излияния…

— Живыми генералы оставаться не должны, иначе тебе не будет покоя. Они никогда не забудут, что устроил им Армагеддон с этим досье. И Стефан должен выздоравливать в покое, в безопасности. К тому же, здесь живут мои дочери, которым тоже не нужны потрясения. Поэтому я в общих чертах объясню тебе, что собираюсь сделать…