Ночь с четверга на пятницу

Артур шептал, обращаясь к ному-то невидимому. Он буквально кожей ощущал присутствие некой силы, исходящей не из его сердца или мозга, а со стороны. Это была как раз та субстанция, которая изредка посылает людям озарения.

Он заснул снова, придавленный многодневной усталостью, и опять очутился в том страшном месиве тел, корзинок, тележек, пакетов и бутылок. Накануне нынешнего Новогодья понесло его в супермаркет, неподалёку от дома матери. Артур даже представить себе не мог, что увидит опрокинутую ёлку, разбитые и растоптанные украшения, окровавленные руки и лица, перевёрнутые прилавки, потерянные шапки и шарфы. В этом магазине перед праздниками ввели дополнительные скидки, действующие до трёх часов дня, да ещё объявили про акцию на всю Москву.

Народ ломанулся даже из области, несмотря на то, что дорога съедала эти скидки начисто, да ещё приходилось доплачивать. Администраторы и сами были не рады тому, что захотели отоварить население пораньше, а не в последние часы Старого года. Толпа росла; новые покупатели прибывали, а явившиеся раньше никак не могли остановиться. Они хватали новую тару, пихали туда всё, что попадалось под руку, и прорывались к кассам. А там, узнав, что занятая очередь уже прошла, дрались с охранниками и между собой.

Артуру пришлось идти прямо по чужим корзинам, по поддонам с хлебом и сладостями, по ящикам с фруктами и овощами. Он цеплялся ногами за чужие тележки, шубы, ботинки, но ничего не мог поделать, и оттого сатанел. Он проклял тот день и час, когда решил отовариться днём, чтобы вечером съездить к Ирине с дочерью и поздравить их.

И сейчас, во сне, он снова видел волнующееся людское море у входа в супермаркет. Очередь змеиными кольцами завивалась вокруг торгового зала. Стоя на ступенях, Артур сверху видел, как многие люди выбираются из потока, Оставляя своих родных стеречь место в очереди, чтобы схватить ещё одну бутылку шампанского, ещё одну мороженую курицу, банку зелёного горошка, лишний ананас или сетку мандаринов. Но к своему месту у касс им было уже не пробиться. И потому все эти бутылки, банки, пакеты и сетки полетели над головами прижатых друг к другу страдальцев, которые не могли ни присесть, ни увернуться.

А вскоре грозный гул толпы прорезал истошный крик первого пострадавшего. И его повторили — то близко, то далеко, но одинаково пронзительно. Мощный поток нёс людей на выход и многие мечтали лишь о том, чтобы выбраться на крыльцо и набрать в сплющенные лёгкие свежего воздуха. Но там, на улице, рычала огромная свора бешеных зверей, уже давно потерявших человеческий облик. Ведь скоро просигналит три часа, и скидки уже не будет. Тогда ради чего потеряли целый день, спрашивается?! Надо любой ценой прорваться в магазин и схватить что-нибудь, иначе целый год будешь чувствовать себя полным лохом…

И вдруг стена супермаркета рухнула. Толпа, оглушительно воя, влетела с крыльца в зал, калеча тех, кто по несчастью оказался у дверей. Наяву это было страшно, хоть и не рушилась стена, а просто охранники отступили в подсобку, устав вшестером сдерживать ораву жаждущих отовариться. Но во сне всё выглядело просто катастрофически.

Настоящее человеческое цунами обрушилось на тех, кто уже подходил к кассам, и Тураев оказался в их числе. Он упал между табуретом кассирши и стендом с выставленной сладкой мелочью, пытаясь сгруппироваться, применить спортивные и милицейские навыки. Артур делал всё, чтобы не оказаться раздавленным, сохранить голову, грудную клетку и живот, подобрать под себя ноги.

Но почему-то всё это очень плохо удавалось. Члены не слушались, и Артур непременно погиб бы под тоннами урчащей человеческой плоти, если бы какой-то парень не толкнул его вниз, к служебному помещению, и не прикрыл собой. Артур успел заметить лишь модную стрижку парня, его удивительные глаза — будто отлитые из чернёного серебра и расплавленного золота. Парень был весь в синяках, изо рта у него хлестала кровь. Артур хотел помочь ему, но никак не мог вползти назад по ступеням. Вроде бы там, в кошмарном месиве тел, были Ольга Васильевна, её дочь и внук, ребята с заправки, неизвестно как оказавшиеся здесь. И Артур видел, что все они мертвы…

Тураев не помнил, как выбрался из магазина, как добежал до квартиры матери. Давно забыл, где бросил продукты, и не до них сейчас было — ведь в прихожей на паркете Артур заметил кровавые следы. Он позвал мать, но та не ответила. Её не было в квартире, и Тураев откуда-то узнал, что никогда уже и не будет.

Он бросился в ванную, наклонился над раковиной, будто сделанной изо льда, с морозными узорами. В раковину тут же закапала кровь, и Тураев увидел, что ранен в шею и в живот. На полу натекла огромная красная лужа. По закопчённому лицу его тоже струились ручейки крови, и Артур удивился, как сумел в таком виде добраться до дома.