Ночь с четверга на пятницу

Артур набрал городской номер Райниковых, прослушал десять длинных гудков, хотя по этикету полагалось шесть, и отключил связь. Итак, проблема налицо. Райниковы или просто спят, оборвав всю связь с внешним миром, или… Ладно, надо сперва позавтракать, а после уже думать. Тураев с удовольствием обнаружил, что озноб у него прошёл, зато появился сильный голод.

На кухне уже кипели кастрюльки, и шипели сковородки. Артур грел воду для кофе в комнате, в чайнике «Тефаль», а здесь жарил яичницу и иногда — картошку. Он старался питаться в кафе на заправке или в «Макдональдсе». Бывало, заезжал в рестораны, осточертевшие ещё с юных лет. И сейчас у него возникло желание немедленно уйти отсюда, перекусить в другом месте, желательно. В Москве…

А почему бы сейчас не рвануть к матери на все эти дни? Она там одна. В гости никого не ждёт, скучает. Ольга вызвала его на заправку утром первого января, а ведь мать надеялась несколько дней побыть с сыном. Теперь вот можно будет доставить ей такое удовольствие, а заодно изучить досье в более комфортных условиях. Ирина, конечно, занята с Симой, и девчонка вовсе не обрадуется появлению блудного папаши. Решено — к маме! Но раз уж вышел на кухню, яичницу нужно поджарить. Всё-таки до Москвы ехать порядочно, стоит подкрепиться. Чайник кипит в комнате, отключится сам. Вернувшись с яичницей, Артур заварит кофе, быстренько поест, побреется, и — вперёд!..

На кухне тарахтели две дамы — Люда, жена буйного соседа, варила макароны и жарила шпик. Другая, Настя, замешивала тесто для яблочных оладий. Они оживлённо обсуждали достоинства и недостатки русских, финских, турецких и даже японских бань, пытаясь сообразить, какая лучше всего помогает с похмелья. Артур поприветствовал женщин, которые немедленно забыли про бани и принялись любезничать с холостым соседом, благо мужья застряли в коридоре, не удосужившись помыться с вечера.

— Артурчик, давай, я тебе яишенку пожарю! — Люда увидела в руках у Тураева два яйца, помидор и упаковку колбасы. — Ты чего кричал-то так всю ночь? Гости у тебя были? Всё Лёвку какого-то звал… Мой-то уже собрался в дверь тебе стучать, а я не позволила. Юрке говорю: «Чья бы корова мычала! Ты потом заблажишь, так Артурчик тебя на пятнадцать суток упрячет. Мало ли, что у него там происходит! Не зарежет же — мужик приличный!»

Люда то и дело трогала кончиками пальцев фиолетовый бланш под глазом, который безуспешно пыталась запудрить. Сейчас она встала так, чтобы сосед ничего не заметил.

Тураев, конечно, всё понял и усмехнулся. Потом достал из кармана куртки луковицу и принялся её чистить. Настя тем временем скинула со сковородки готовые оладьи, зачерпнула половником тесто и плеснула его в кипящее масло. Сдобный аромат волнами поплыл по кухне.

— У меня никого нет. Во сне, наверное, кричал. Устал очень — четыре смены подряд отпахал…

Тураев разогрел свою сковородку, брызнул на неё оливковым маслом. Положил лук, помидор, колбасу, и всё это смешал с солью. Из яичниц он больше всего любил турецкую, но редко успевал купить свежую баранину или говядину. Обходился колбасой, и был вполне доволен.

— Ой, какой вы молодец, как ловко управляетесь! — восхищённо заметила Настя. — А мой-то… руки из задницы! Ни суп разогреть, ни ёлку на крестовину поставить. Всё самой делать приходится. И с детьми сегодня гулять не желает. Устал, говорит. А где ему устать — целыми днями в проходной пансионата телик смотрит…

— Что ж вы с таким-то живёте? — удивился Тураев, дожидаясь, пока выпарится сок из колбасы и помидора. — Лучше не нашлось?

— Плохонький, но свой, как говорится! А где другого-то найти? Вы вот, небось, на мне не женитесь! — Настя повела плечами, словно собрались танцевать. — И другие так же — поматросят и бросят. Устала я ждать.

Тураев разбил два яйца, прожарил их, накрыл сковородку крышкой и собрался уходить. Не дождавшись его реакции, Настя подошла поближе, поманила пальцем. Артур поставил сковородку обратно на плиту.

— Вот вы нам скажите… — Настя пихнула Люду в бок. — Правда, что на Востоке мужики жён совсем не ценят, если те за это самое денег не берут? Это жёны-то законные! А любовь как же? Неужели с каждым, кто заплатит, она в койку ляжет? Мне мой-то рассказал, а я не поверила. Решила у вас спросить. Вы ведь, конечно, всё знаете.