Ночь Серебра

— Не серчай на нас. А только нам это всё не надобно. Я видела, кто приходил ночью, слышала ваш разговор, ты уж прости, всё никак уснуть не выходило, ворочалась, да и подслушала ненароком… Мне страшно, Ярико, — прошептала она уже гораздо тише. — Очень страшно. Я смерти боюсь… Гнева богов боюсь… А они, ну, те, что приходили, они ведь из самой Прави…

Голос Велены задрожал и прервался, она невольно всхлипнула и тут же смахнула слёзы ладошкой, влажной от волнения.

— Да и не по нам всё это. Я поначалу думала, поищем, не выйдет, да и бросим. Домой воротимся…

— Некуда нам возвращаться, — сурово отрезал Ярико, однако рук сестры не оттолкнул. Его светлые брови сдвинулись к переносице, между ними легла тонкая складка. — Нет у нас дома. Да и куда вы теперь пойдёте?

— У Всемира брат отыскался, Бажен. Помнишь ли, я тебе о нём сказывала да не раз? Он нам остаться предлагал. Ну, мы подумали и…

— Я понял, — бросил Ярико и, осторожно сняв тонкую руку сестры со своей руки, встал, отошёл к окну и отвернулся. — Дело ваше. Оставайтесь, коли желаете.

Славка смотрела на них и понимала, что, действительно, Велена права. Она бы и сама не пошла за Ярико, никакими просьбами, никакими уговорами не пошла бы, да только чувствовала, что так надо. Что она нужна ему, что без неё он не справится. А Велена, вероятно, пошла, просто потому что ей деваться было более некуда. Брат сбежал из плена, из Загорья — и она с ним, потому что привыкли всегда вместе быть, всё вместе делать. Но теперь, когда руны превратились не просто в затейливые вещицы, наполненные магией, а стали настоящей опасностью, Велена вдруг захотела отказаться — и была права. Для неё оно того не стоит. Не стоит жизни, не стоит загубленного времени, потерянного счастья. А ей, Славке, одна дорога…

— Не серчай… — растерянно повторила Велена. Губы её задрожали, она снова всхлипнула, вскочила, подбежала к брату. Её тёплые руки опустились на его плечи, она обняла его, прижалась к его спине, положила голову на плечо ему. Ярико, немного помедлив, обернулся и обнял её в ответ, погладил по склонённой голове.

— Да брось ты, — вздохнул он. — Не тревожься. Ты всё равно мне сестра, то не важно, рядом ли, аль в совершенно разных местах… Чёрт его ведает, куда нас судьба забросит. Оставайтесь. Оставайтесь в деревне, мне так спокойнее будет.

Велена зарыдала, вцепившись в его рубаху. Он растерянно гладил её по голове, прикрыв глаза, и некоторое время в тихой горнице раздавались только судорожные всхлипы девушки.

— Пойдём, умоешься, — наконец промолвил Ярико, с трудом отрывая от себя рыдающую сестрёнку. — Пойдём. Успокойся. Не навек ведь расстанемся. И будь другом, перестань уже, пожалуйста, реветь.

Он приобнял её за плечи, и они вместе вышли из горницы. Дверь снова скрипнула, Славка задумчиво проводила из взглядом и, подтянув колени к груди, откинулась на тёплую деревянную стену. В голове роились десятки недосказанных, недодуманных мыслей, и ни на один возникший вопрос девушка не знала ответа. По правде говоря, она так и не поняла, что Йале нужно было от неё. Он что-то сказывал о том, что в её сердце соединились Свет и Тьма, и поэтому только она может закрыть Врата Нави, которые открыла Астра… Но как? И когда? Должен же быть какой-то последний срок?

За дверью снова послышались шаги, и Славка поднялась, решив, что это вернулся Ярико, но вместе него вошёл дедушка со связкой сухих листьев в руках.

— Проснулась? — спросил он без всяких предисловий. — Вот и ладно. Помнишь ли, обещался тебе про Свет рассказать?

Славка молча кивнула.

— Ну, коли помнишь, так пойдём. Оденься потеплее, ночью мороз ударил, снежок выпал.

Повесив связку листьев на крючок у входа — сушиться, — дедушка Любим кивнул Славке и вышел. Та подошла к зеркалу: тёплой одёжи никакой с собою, конечно, не было ни у неё, ни у Велены, и единственным вариантом было поискать здесь, в доме. Славка спустилась в самую большую горницу, где стояли сундуки со всевозможным тряпьём. Неизвестно, зачем дедушка хранил всё это, но неважно — там можно было отыскать хоть что-нибудь подходящее. Славка с трудом приподняла тяжёлую крышку, подперев её плечом, нагнулась, запустила руки в сундук. Через некоторое время ладони нащупали что-то мягкое и пушистое. Девушка извлекла на свет большой пуховый платок, ненароком выпустив крышку и едва не оставшись без пальцев: сундук с грохотом захлопнулся.

На улице и вправду наступила зима: за ночь под ногами заметно подморозило, трава была покрыта тонким слоем серебристого инея. Деревья, тронутые холодом, обледенели после дождя и блестели так, что, казалось, были начищенны воском. Старик-ведун уже стоял посреди двора, опираясь на свой высокий витой посох, и смотрел в серое небо, затянутое тучами. Едва Славка подошла, он одобрительно хмыкнул, оглядев старый платок на плечах её.

— Дедушка, ты меня обещал выучить, как Светом управлять, — улыбнулась Славка. Любим Евсеич вместо ответа начертил на земле большой круг остриём посоха и указал Славке на него.

— Заходи.