Ночь Серебра

Когда уже стемнело и предзакатный холод загнал всех в избу, Славка не бросила попыток вызвать Свет из глубины души. В маленькой полутёмной горнице при тусклом блеске взошедшей луны ей нет-нет да и казалось, что на ладошке вспыхивают яркие искорки, а между пальцев протягиваются тонкие, хрупкие серебристые нити. Ярико, отлучавшийся ненадолго проводить Велену и Всемира до границы леса, вернулся и застал её за этим занятием. Славка не замечала его: раз за разом вызывала Свет, и вот он уже задерживался намного дольше, нежели поначалу, светил куда как ярче, и эту искорку уже можно было разглядеть. Боясь ненароком спугнуть её шумом, даже неосторожным дыханием, Ярико неслышно подошёл, присел перед Славкой так, чтобы быть с нею одного роста и тоже стал рассматривать сверкающую искорку. В ней будто бы клубился сам Свет: словно маленький живой шарик, она вертелась на ладони и, казалось, шевелилась изнутри, как живая. Наконец она погасла; глаза Ярико и Славки встретились.

— Нешто научилась? — прошептал Ярико, сжав её пальцы, потеплевшие от согревающего Света. — Правда?

Славка ничего не ответила, только смущённо опустила ресницы и вздохнула.

25. История одного дня

Свартрейн лежал на широкой постели, подложив одну руку под голову, и пустым взором смотрел в окно, за которым чернела сплошная пустота. Несмотря на то, что в горнице было тепло, он замёрз, как ни пытался прикрыться лохматыми шкурами, они ни капли не согревали. Кажись, и впрямь зима на носу, более никаких объяснений нет.

Он понял, почему черноволосый ратник ушёл тогда. В тот вечер была не его очередь стоять в дозоре, и Свартрейн это прекрасно помнил. Просто пока Тьма не вырывалась наружу заметно, её можно было бы скрыть. Но со временем тайна бы открылась, князя-самозванца узнали бы, и тогда… Свартрейн предпочитал до поры не думать, что произойдёт "тогда". В конце концов, поселяне — не такой уж и умный народ, ежели один скажет, вовсе не значит, что поверят все остальные. А княжью дружину в этих местах побаиваются, да и правильно делают. Свартрейн хмыкнул, будто отвечая на собственные же мысли, и вдруг у него за спиною послышался до боли знакомый голос, холодный, мелодичный, немного приглушённый.

— Что смеёшься, княже? Аль и впрямь что смешного?

Он вздрогнул, оборотился, едва не упав с постели, и увидал рыжую ведьму. Как только она вошла… Никакие двери запертые, никакая стража, никакие замки ей не помеха. Но одно Свартрейн должен был признать точно: Астра была хороша. Особенно такая, без своего привычного плаща. Ежели бы не Тьма, клубящаяся вокруг её ног, её можно было бы принять за обыкновенную хорошенькую поселянку: даже одета она была не так, как обычно. На ней было белое холщовое платье, расшитое чёрными узорами по воротнику и широким рукавам, длинная тройная низка из деревянных бусин, окрашенных в алый, а на тонких, почти белоснежных запястьях сверкали и чуть слышно позванивали при каждом шаге золотые браслеты.

— Ничего, — выдавил из себя Свартрейн и сел. — А ты хороша…

— Благодарю, мой повелитель, — прохладная улыбка тронула бледные губы Астры и тут же пропала. — Зато ты неважно выглядишь. Но хотя… когда это дырка в боку была тебе помехой, а?

Астра негромко расхохоталась, слегка запрокинув голову, подошла ближе. Тонкие золотые браслеты звякнули. Князь невольно поймал себя на том, что залюбовался ею, и тут же нахмурился, отвёл взор.

— Впрочем, кончим обмен любезностями и перейдём к делу, — продолжала она уже бесстрастно. — Ты знаешь, что девчонка опять жива?

— Знаю, — простонал Свартрейн, откидываясь на подушки. Астра, немного подумав и набравшись храбрости, опустилась на край постели подле него, робко коснулась его руки. По телу Свартрейна снова пробежала лёгкая дрожь: руки ведьмы были холодны, точно лёд. — Что делать-то?

— И что руны они собрали почти все, — прищурилась Астра. — Одной только не хватает им, Стрибога знака, того самого, что я Ольгерду отдала. Он хранит его вон в той шкатулке, — она махнула рукою в сторону стола, на котором стояла небольшая деревянная шкатулка с узором на крышке.

— Отдала? — вскинулся Свартрейн. — Зачем?

Ведьма снова хитро улыбнулась. На бледной, почти мраморной щеке появилась крохотная ямочка.

— Нас с ним клятва на крови связывала, только смерть могла её разорвать, вот и разорвала, — отмолвила она, задумчиво поглядев куда-то в сторону. — Он пообещался помогать мне, и я наивно согласилась… А после, когда он дочурку-то свою отыскал…

Она оборвала фразу, умолкла, покачала головой. Рыжие прядки, слегка вьющиеся, упали на лицо.

— А что, завидки берут, что он всё ж таки любить умеет? Сама ребёнка чужого убила — вон как мучалась, а теперь тебе это — раз плюнуть, — хмыкнул Свартрейн. Астра вспыхнула и вскочила, подобрав юбку. Вокруг её напрягшихся ладоней снова заклубился чёрный туман. Когда румянец с её щёк сошёл, она побледнела так, как никогда ранее, и даже прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Не смей, — прошептала она, часто и обрывисто дыша. — Не напоминай. Это всё ты виноват… Зачем я только тебя послушала тогда…