Ночь Серебра

Мгновения сменяли друг друга столь быстро, что взор не успевал ни за что зацепиться: мелькнуло золотистое пламя свечи, несколько рун, собранных в круг, чьи-то руки, сцепленные замком, голубоватый огонь и длинные, вьющиеся нити Тьмы. Чёрный туман с тихим, едва слышным шелестом переплёлся с огнём, сцепился, скрутился и — одолел его. Чей-то пронзительный крик раздался сквозь этот тихий, зловещий шелест — кто-то кого-то позвал, отчаянно так, испуганно. Иттрик резко сел, тяжело дыша, сорвал капюшон и осмотрелся. В горнице было темно, в окошко заглядывал бледный лик луны. Юноша сжал виски ладонями: по ночам постоянно болела голова, иногда боли были настолько сильными, что он не мог спать. Он провёл рукой по лицу — между пальцев сползла тонкая струйка крови. Опять… Он зажал нос двумя пальцами и запрокинул голову, попутно осматриваясь в поисках чего-нибудь холодного, но горница была почти пуста: ничего, кроме расправленной постели, стула и стола, в ней не было.

Иттрик мог поклясться в том, что он узнал этот голос — голос того, вернее, той, кто кричал. Ему уже слышался этот голос намедни, и он принадлежал девушке с большущими серыми глазами и коротко остриженными волосами. Он бы узнал этот голос из сотни других, похожих. И самым страшным в привидевшемся кошмаре ему вдруг показалось то, что он видел и слышал всё, но не мог прийти на помощь.

Когда кровь остановилась, юноша встал, подошёл к окну и выглянул на двор. У невысокого, гладко обструганного частокола стояли двое: одним из них был Йала, он узнал его невысокую, плечистую фигуру, а другой, собеседник его — явно нездешний, судя по одеянию. На нём была чёрная рубаха, расшитая серебряными нитями, широкие штаны-шаровары, подхваченные у ступней бечёвками, белая накидка из меха горностая. Он держал под уздцы коня, казавшегося под стать хозяину — вороной, холёный, с длинной гривой, заплетённой в косички, сильными ногами, богато украшенной сбруей. Иттрик приник к окну и затаил дыхание. Разобрать слова было очень трудно: воины переговаривались очень тихо, но кое-что ему всё-таки удалось услышать.

— Мне необходимо поговорить с Китом, — промолвил незнакомец после краткого приветствия.

— Но уже за полночь, — Йала развёл руками. Воин спокойно взял его за плечо, взглянул в глаза.

— Прошу тебя. Я не был здесь с тех пор, как ваш Совет перенесли из Реславля сюда. Не ведаю, когда у меня в следующий раз получится столь удачно добраться до вас. У меня важные вести.

— Кит меня убьёт, — констатировал Йала. — Ладно, чёрт с тобою, пошли.

Воин удовлетворённо кивнул, и они вместе с Йалой вышли со двора. Чуть слышно скрипнула калитка, стукнул засов. Иттрик задумчиво потёр переносицу, взъерошил на затылке волосы, и без того растрёпанные. Странный гость… И сон не менее странный. Что бы это могло быть? А главное, где и когда? Ежели он сейчас не смог помочь, то, быть может, когда что-то подобное произойдёт по-настоящему, он придумает, что делать?

Когда Винд и Йала пришли в дом Отца Совета, хозяева, естественно, спали. Ни звука не нарушало тишины, только кое-где на сквозняке хлопали и поскрипывали деревянные оконные ставни. Йала сделал знак своему спутнику, чтобы тот остановился, а сам взбежал по лестнице, немного помедлив перед запертой дверью, постучался.

— Кто там? — послышался сонный и недовольный голос Кита.

— Кит, это Йала, — крикнул воин в ответ. — Позволь отворить, дело к тебе!

Из горницы донеслись шаркающие шаги, потом дверь открылась так резко, что Йала едва успел отступить на шаг. Кит, прихрамывая, вышел на порог и прислонился плечом к дверному косяку.

— Что тебе нужно так поздно… так рано… впрочем, неважно, — он нахмурился, поскрёб в затылке. — Ночь на дворе, что ты хочешь?

— Винд приехал, — ответил Йала, понизив голос до шёпота. — Внизу дожидается.

При этих словах его с Кита сон как рукой сняло. Он отправил рубаху, подтянул широкий пояс, пригладил пятернёй волосы, растрепавшиеся со сна.

— Скажи ему, пускай поднимается сюда, — Кит враз посуровел, между густыми седеющими бровями легла складка. — Хотя нет… Я сам спущусь.

Йала кивнул, побежал вперёд — предупредить Винда, а хозяин дома, хромая, пошёл вниз по лестнице и толкнул дверь, ведущую в главную горницу. Вскоре Винд и его спутник вернулись.

— Йала, оставь нас, — Кит сделал жест в сторону двери. И только когда та закрылась за воином, Отец Совета позволил себе проявить чувства, по-дружески обнял Винда, хлопая его по спине.

— Да, да, я тоже рад тебя видеть, Кит, — полузадушенно произнёс Винд, осторожно высвобождаясь из крепких объятий друга. — А ты постарел… Уж почти седой, глянь-ка…

— Чего не приезжал ранее? Садись, поди, уморился с дороги-то, — Кит указал ему на длинную лавку, придвинутую к столу, и сел сам напротив него.