Ночь Серебра

После двух часов бешеной скачки по степи Йала, наконец, пришёл в себя, сумел совладать со своим гневом и, мысленно оглянувшись на некоторое время назад, укорил себя за то, каким он был глупцом. Не заметил, не понял, не догадался. Ведь Кит не просто так отстранил его от дела, не просто так велел ему остаться здесь, подле Совета Кейне. Он нужен ему, нужен именно теперь. Ведь, кроме него, более некому тайно присмотреть за девчонкой, которая собирает руны там, в Яви. С другими воинами Великой Рати она точно не знакома, а значит, доверять им не станет. Остаётся только Йала, и Отец Совета в данном случае поступил весьма благоразумно, оставив его. В конце концов, Ардон — взрослый парень и вполне самодостаточный, справится и в одиночку, без старших помощников. А Йала нужен здесь.

С такими мыслями и рассуждениями он повернул коня обратно в Ренхольд, с некоторым удивлением заметив, что, ещё бы несколько часов такой же быстрой езды, и он бы добрался до Валеха. Впрочем, там пока что делать было нечего. Границы можно было считать в безопасности. Пока что… Йала придержал коня, отпустил поводья, даже насвистывать начал по старой доброй привычке, и настроение немного поднялось. Не худо было бы заглянуть к Киту и его супруге с повинной, сказать, что был неправ. Йала нахмурился, споря с самим собою. Он не привык приносить извинений, среди жителей города и вообще среди своей сотни он давно зарекомендовал себя как жёсткого и сурового вояку, от которого слова доброго не добьёшься да не дождёшься, не говоря уже о какой-либо похвале или извинениях. Однако от родных ничто не могло укрыться, и Кит, и Райда, и даже Иттрик знали Йалу как доброго товарища, брата, наставника, хоть и очень сдержанного и скупого на проявление чувств.

До города Йале пришлось добираться долго: он немного не рассчитал времени, и, когда тяжёлые железные ворота, украшенные львиными головами, открылись перед ним, было уже за полдень. Солнце взошло в зенит и палило нещадно, Йала чувствовал, как по спине одна за другой сбегают мокрые дорожки. Стащив одну кожаную полуперчатку, начал обмахиваться ею, хоть это и не особенно-то помогало. Узкие городские улочки сильно пылили, копыта лошади глухо и размеренно стучали по земле и поднимали вослед за собою серовато-бурые облачка, дома и невысокие частоколы перед глазами у всадника слегка покачивались и расплывались. У дома Отца Совета Йала спешился, бросил поводья юному слуге, мальчишке солнцеворотов одиннадцати от покрова, и без стука вошёл в дом.

В сенях было темно и даже весьма прохладно, пахло травами и сухой берёстой. Йала сбросил пыльные сапоги у порога и прошёл в саму избу босиком. Подошёл к лестнице: раз, два, три, четыре… Четвёртая ступенька скрипела. Чтобы не шуметь, Йала осторожно переступил через неё, поднялся, миновал галерею и очутился у самой двери горницы хозяев. Остановился, перевёл дух: из-за не слышались чьи-то голоса. Один, хрипловатый бас, принадлежал Киту, другой, резкий и отрывистый, — Райде. Третий казался смутно знакомым, и Йала, решив, что подслушивать — дело недоброе, громко постучался. В горнице резко замолчали, потом послышалось тихое шарканье, и вышел Кит. Оглядев нежданного гостя, чуть отодвинулся от дверного проёма. Суровая тень промелькнула по лицу его, он нахмурился.

— Ты на меня не серчай, — негромко промолвил Йала, тоже сдвинув брови и отведя взор. — Не подумал я. Сгоряча наговорил.

— Проходи, чего уж там старое поминать, — Кит по-доброму усмехнулся, и Йала, поняв, что давно прощён, вошёл.

Небольшой деревянный стол был выдвинут на середину горницы, и во главе его сидела Райда с вязанием. В длинных, крепких, немного узловатых пальцах спицы бегали шустрее, нежели за ними успевали следить глаза. Женщина выглядела суровой, напряжённой. У окна стояла высокая узкоплечая фигура, закутанная в длинный сероватый плащ с заплатами, и ежели бы Йала не видал этого плаща ранее, он не узнал бы гостя супругов.

— Ты что здесь забыл? — строго спросил он, делая шаг к Иттрику. Юноша вышел из тени угла, коротко кивнул своему наставнику.

— Совета просить пришёл, — негромко отмолвил он, ни на кого не глядя. Райда на мгновение взглянула на него, потом на пришедшего Йалу, и снова погрузилась в свою работу. — Тот сон… помнишь ли?

Йала вздохнул, сел на лавку, придвинутую к столу, и только развёл руками. Кит с грохотом запер дверь, прошёл к своему месту и тоже сел: долго стоять ему было несподручно, левая нога начинала ныть, словно перед грозой. Иттрик остался стоять, потупившись, только разве что капюшон скинул: в горнице, как-никак, было тепло.

— Ну так что? — нетерпеливо спросил Кит. Юноша неопределённо повёл плечом и снова опустил голову. Видно, приход Йалы перебил их разговор, уже затянувшийся, и теперь они оба не могли вспомнить, о чём продолжить говорить.