Ночь шинигами

Мы шли в тишине, пока притяжение смерти не усилилось, далекая гравитация недостижимой звезды тянулась к нам, чтобы приманить поближе.

– Сюда. – Я указала на улицу, где качались вывески торговцев, словно фиолетовые и синие цветы, испещренные штрихами кандзи.

– Я тоже чувствую, – кивнул Нивен.

Когда мы приблизились к кладбищу, небо совсем потемнело. На горизонте еще алела узкая полоска, но тени домов сгустились. Все вдали расплылось, будто побережье с кораблями было лишь игрой воображения.

Вскоре я увидела каменные ворота кладбища. Надгробия, торчавшие из земли, точно кривые зубы, тянули к себе. А потом в воротах блеснул свет.

На страже стояла молодая женщина с красным пионовым фонарем в руке. Вокруг тонкой фигурки трепетало кимоно цвета грозовых туч, расшитое летними цветами. Издалека было трудно разглядеть ее лицо, если не считать отблеска фонаря в глазах.

Брат не замедлил шаг, но, пока мы шли вперед, положил мою руку себе на локоть, безмолвно прося не отпускать его. Чем ближе мы подходили к воротам кладбища, тем сильнее в воздухе ощущался запах смерти.

Женщина не отрывала от нас глаз. Когда мы остановились перед ней, фонарь осветил нежное молодое лицо. Хотя она не загораживала вход, что-то заставило меня застыть. Я могла с уверенностью предположить, что все встреченные в этот час не были людьми, но, пока незнакомка сохраняла человеческий облик, сложно было оценить, насколько она опасна.

Вместо того чтобы заговорить, девушка уставилась на Нивена. Не с тем нездоровым восхищением людей, которые случайно заметили северное сияние в его радужках. Не с похотью и даже не с любопытством. Она лихорадочно всматривалась в моего брата, словно мысленно вскрывала череп и изучала содержимое. Нивен выдержал взгляд незнакомки, огоньки в его радужках закрутились быстрее, мигая синим, фиолетовым, изумрудным и снова синим в панике, понятной только мне.

– Немного найдется смельчаков, которые осмелятся прийти сюда в пору омагатоки, – наконец произнесла девушка.

Нивен непонимающе воззрился на нее.

– Нам так и сказали, – ответила я на японском, скрещивая руки на груди. – И что же такое омагатоки?

Незнакомка оторвала взгляд от Нивена и посмотрела на меня так, будто хотела живьем содрать кожу и переломать кости.

– Час между днем и ночью, когда истончается граница, разделяющая реальности. Когда небо краснеет и наружу выходят духи, – ответила она.

«Это все объясняет», – подумала я, а вслух сказала:

– В любом случае мы просто идем мимо.

– Никто не может просто пройти мимо этого места, – парировала девушка.

С ее уха спустился паук, болтаясь на серебристой паутине, как серьга. Нивен скривил губы, его рука напряглась.

– Попытаетесь остановить нас? – Я даже не скрывала нетерпение.

Незнакомка склонила голову и смерила меня взглядом сверху вниз.

– Можете войти, если хотите, – сказала она, – но дальше вы не пройдете.

Второй паук пробежал по ее щеке и вниз по шее до ключицы.

Нивен застыл, следя за ним с плохо скрываемым ужасом.

– Что она такое? – спросил брат скорее сам себя.

– Препятствие, – ответила я.

Незнакомка обернулась к Нивену и улыбнулась, ее губы растрескались тонкими черными линиями.

– Я ждала вас, – сказала она.

Но Нивен почти не понимал японского, поэтому не ответил. Очередной паук выбрался изо рта девушки и прополз мимо красных губ, оставляя крошечные алые крапинки на подбородке. Незнакомка протянула руку и коснулась лица Нивена. Я бы вырвала ее запястье, не будь движение таким нежным.

– Ты же не сбежишь, как все остальные, правда? – произнесла девушка и ласково провела по щеке брата черными ногтями. Пальцы коснулись его ресниц и губ.

– Нивен? – позвала я.

Она же не гипнотизирует его?

Мой голос вывел брата из транса. Взгляд Нивена метнулся ко мне, затем на бледные пальцы с черными ногтями у самых его губ.

– Полагаю, вам лучше убрать руку, – сказал он голосом жнеца, вежливым, ведь это был Нивен, но неоспоримо авторитетным. Дрожащие ладони брат на всякий случай незаметно сунул в карманы, поближе к часам.

Не знаю, поняла ли она, но отдернула руку от его лица, оставив на губах прозрачные нити, тянувшиеся к кончикам ее пальцев. По паутине пополз паук, медленно приближаясь к щеке. Нивен замер, проследил за нитями, ведущими к ладони девушки, затем вперился в восемь красных глаз паука, висевшего перед ним.

Паук сделал еще один шаг, и вся решимость Нивена рухнула. Он панически взвизгнул, сорвал паутину с лица и швырнул на землю. Та резала, будто тонкое стекло, и пачкала ладонь кровью.

Девушка нахмурилась и издала странный щелкающий звук. Я окончательно взбесилась.

– Ты что себе позволяешь? – рявкнула я, ступая вперед.

Мои слова, произнесенные на языке смерти, нарушили священную тишину кладбища, черные вишневые деревья затрепетали. Я не для того целый год путешествовала среди людей, чтобы со мной забавлялось какое-то насекомое.

При звуке моего голоса с волос девушки слетело множество пауков. Она отступила, ее позвоночник вытянулся, а пальцы скрючились когтями.

– Ты смеешь кричать на меня? – процедила незнакомка. – Я не отвечаю чужеземцам.