Ночь шинигами

– Нивен! – вскрикнула я, ощущая, как земля уходит из-под ног, и упала назад на локти. Волосы длинными нитяными усиками поднялись вверх, срезая голую кожу, словно бритвы.

И вдруг вся река разом взревела и поглотила старуху.

Взметнулись волны, окуная меня под воду и увлекая следом Нивена. Тысячи игольчатых волосков отвалились, теплая вода успокоила жжение от укусов. Река погасила свечу, погрузив нас в темноту. На меня обрушилось столько волн, что я не могла понять, плыву ли я к поверхности или погружаюсь вниз, во мрак. Я думала о ледяной воде канала, о чудовище с серебряными волосами, которое могло схватить меня за ноги и утащить, о мечущемся в жуткой тьме Нивене.

А затем река выплеснула меня на берег и оставила лежать на песке, как ребенка в кроватке. Набегающие волны тихонько журчали.

– Нивен? – позвала я, поднимаясь с песка. – Нивен, ты где?

Только рябь успокаивающейся воды и хруст песка под руками ответили на мой зов. Я ползла по берегу, разыскивая брата. Мерцающий свет приближался, как далекая звезда на ночном небе, но я не думала о нем, пока рядом не было Нивена. Если не найду его, придется снова нырять. Я скорее осушу всю реку и в полной темноте стану рыться в русле, чем оставлю брата одного.

Внезапно вода всколыхнулась, волна толкнула меня в бок и выбросила рядом на песок что-то тяжелое.

– Нивен?

Я поползла на звук, мои пальцы ударились о металлические кнопки, затем наткнулись на лицо и очки.

– Ой, Рэн! – Меня шлепнула холодная рука. – Знаешь, как трудно было удержать очки под водой? Не разбей их!

Я снова опустилась на колени. Под покровом тьмы я позволила себе минуту слабости, прикусив руку, чтобы не закричать от облегчения. Я не все потеряла.

– Рэн? – позвал снова Нивен, на этот раз без раздражения, и, судя по звукам, шагнул в сторону. – Рэн, это ты?

– Конечно я. – Мой голос даже мне самой показался странно сдавленным, будто от сдерживаемого гнева. Я выпрямилась и тут вспомнила о мерцающем свете.

Я встала и ударилась головой о низко висящую ветку. Несколько кимоно с дерева чудовища свалились вниз.

– Рэн?

Нивен шагнул ближе.

– Не подходи пока.

Я махнула рукой, чтобы отогнать брата, на случай если он нащупает меня в темноте. Впотьмах я схватила с ветки и набросила на себя мокрое кимоно. Приближался очередной враг, а я не собиралась сражаться голой.

Этот, по крайней мере, нес собственный фонарь.

В приближающемся свете показался бегущий неровной походкой молодой человек. Длинные рукава его синего кимоно развевались позади. Фонарь незнакомца освещал серебристо-белую кожу и темные глаза. Нивен выпрямился и бросил мне часы, которые я поймала одной рукой, второй запахивая кимоно.

– С вами все в порядке? – спросил юноша, подбежав ближе. Он остановился на безопасном расстоянии: похоже, заметил наши оборонительные позы. Свет его фонаря заключил нас троих в тусклый круг. В мелкой воде стало видно, что правая нога юноши искривлена внутрь, он опирался на боковую часть стопы, а не на подошву.

«Может, вырубить его и отобрать фонарь? Просто чтобы время сэкономить», – подумала я. Мне жутко надоело развлекать японских обманщиков. Но юноша перенес вес на левую ногу, и фонарь осветил его лицо. Впервые в жизни я смотрела в черные глаза, наполненные бесконечной темнотой подземного мира.

Сведения о шинигами, которые можно было отыскать в архивах жнецов, не содержали совершенно никакой полезной информации, кроме нескольких скупых заметок о том, что они «пугающе красивы, глаза и волосы бесконечно черные, кожа светится, словно лунные лучи». Я не придавала этому описанию особого значения, потому что не была красивой и моя кожа уж точно не светилась. Но юноша передо мной выглядел героем утонченного кошмара, с лицом таким же призрачным и величественным, как глубокая ночь.

Незнакомец возвышался над нами, высоко держа фонарь, рослую тонкую фигуру драпировали слои мерцающей ткани. Темно-синее кимоно было расшито океанскими волнами и парчовыми карпами. Серебряная нить узора искрилась в свете фонаря, отчего казалось, что волны плещутся, а рыбы прыгают по одежде.

Вокруг юноши витало проклятие присутствия смерти: оно читалось в суровых линиях его скул и подбородка, в выступающих суставах державшей фонарь руки, в сиропной густоте тени за спиной. Но что-то в нем преодолевало тяжесть смерти так, как мне никогда не удавалось. Его глаза, пусть и темные, будто сам Ёми, почему-то больше походили на ночь, полную звезд, чем на пустоту небытия.

– Ты – шинигами, – невольно сказала я.

Юноша опустил глаза на песок, черты его лица смягчились грустью.

– По рождению, но сейчас я не на службе, – ответил он.

– Но кто он тогда? – спросил Нивен, который уловил суть, несмотря на свой скудный японский.

– Я – Хиро, дух-рыбак, – ответил юноша по-английски. Он улыбнулся и показал полную рыбы корзину на спине. – Можете взять себе парочку, но если отведаете пищу Подземного мира, то никогда не уйдете.