Ночь святого Кондратия

Легкий утренний ветерок оказался бессилен перед плотными желтыми клубами растолченной глины. Но с подъемом солнца жара нарастала, воздух делался все суше — а пыль все легче. Тут Зафире пришлось отползти от края, потому что расчихалась она не на шутку. Да и глаза промыть нечем. А уж пыль в волосах, фу!

Но там, кажется, стихло?

Наконец-то пришел сильный порыв с юга. Столб пыли протянулся ниже — почти как подрубленное дерево — и снова подползшая к обрыву девушка различила под скалой всадников, которые упорно тыкали копьями темную массу на рыжем глиняном склоне. От радости, что ее сейчас спасут, Зафира чуть не потеряла сознание. Она вспомнила, что батюшка в шлеме не сильно хорошо слышал, и потому заорала как можно громче.

Увы! Сперва ее никто не заметил. Воины были слишком увлечены добиванием твари. Правый башмачок Зафиры, к сожалению, в цель не попал: если латники и заметили нечто мелькнувшее, то внимания не обратили. Зафира озлилась и влепила второй башмачок точно в самый большой шлем. Подковка зазвенела — следом к небу поднялись… Скажем так, выражения. Батюшка изъяснялся ими в особых случаях. Впрочем, чем случай не особый? Не каждый день с неба сыплются черевички.

Взорвавшийся руганью толстяк поднял голову и тщетно пытался рассмотреть сквозь щелку забрала источник дармовых башмаков. Вояка помоложе и порезвее соскочил с седла (Зафира восхитилась: в доспехах!), подобрал оба снаряда и рассмотрел поближе, с явным интересом. Что-то произнес, передав башмачки соседям по строю — те тоже принялись их рассматривать. А молодой принялся рассматривать обрыв — ощутив симпатию к ловкому бойцу, Зафира помахала ему рукой и покричала снова.

И вот сейчас ее уже заметили!

Явственно пожав плечами — качнулись громадные наплечники — рыцари принялись обсуждать чудо господне. Да Зафира и сама не отказалась бы узнать, каким чертом…

Стоп! Ее же Дьявол сюда и перенес. Тем же колдовством, что тогда из конюшни в церковь. В самом начале путешествия.

Вспомнив дом, Зафира заплакала. Теперь было можно: под скалой возились люди. Песчаного они затыкали копьями. И теперь храбрый герой-спаситель найдет способ…

Ой, а если это разбойники?

Зафира оцепенела. Ну, разбойники. Но тогда что? Помирать тут в одиночестве с голоду и холоду? И вообще, пить охота — сил нет…

Зафира выглянула еще раз. Тот самый ловкий парень уже скидывал железо и примеривался к расселине, по которой ночью побоялась спускаться девушка. Прочие латники, по командам толстого, рассыпались полукругом, наставив копья во все стороны. Скрипнул арбалет — над Зафирой высоко, перемахнув столб, пролетел болт-кошка с привязанной веревкой.

— Эй, девушка! Закрепи его за что-нибудь!

— Тут не за что! — крикнула Зафира. — Столб плоский, как… Как стол!

Мужчины снова принялись изъясняться. Наконец, молодой — оставшийся уже только в штанах и белой рубахе, мгновенно собравшей на себя всю пыль — решительно направился к расселине. Сапоги он сбросил тоже, стащил и тяжелые рукавицы. Нащупывая мельчайшие выступы ладонями и ступнями, с очевидным знанием дела, парень принялся передвигаться враспорку. Руками по одной стенке — ногами по другой. Расщелина не расширялась, и потому скалолаз довольно скоро достиг плоской верхушки. Поднялся, отряхнулся, безуспешно попытался сбросить глиняную крошку с потной рубахи. Почесал пятерней черные, коротко стриженые под шлем, и тоже уже покрытые желтой пылью, волосы. Лицо спасителя показалось Зафире смутно знакомым. Храбрец был не то, чтобы очень силен или широк в плечах — воины его отряда, особенно получивший туфелькой в шлем — превосходили его и в том, и в другом. Босой, вооруженный всего лишь кинжалом — тем не менее, подвиг его был неоспорим.

И тут Зафира вспомнила!

— Вы… Вы… — она в ужасе попыталась отползти. Хорошо, что сидела — шагнув назад, всенепременно бы свалилась. Потому что перед ней собственной персоной стоял проклятый чернокнижник…

— Граф Дебиан Третеваль, к услугам прекрасной дамы.

Ну как вот он распознал в ней прямо сразу и даму? А если она горожанка?

Но не мужчина же, в самом деле!

Тут Зафира поняла, что Дебиан, скорее всего, таким же мягким, проникновенным голосом обратился бы и к девочке-побирушке и к древней старушке. А ресницы у него длинные, мягкие, загнутые. Глаза серые… И чего она его боялась? Да он же сущий мальчишка по виду, особенно если с Дьяволом сравнить.

Дебиан осторожно протянул ей руку — точно как кошке, чтобы не сбежала.

— Мы не причиним вам вреда. Мы же рыцари!

— Ага. И чернокнижники! — больше по привычке выдохнула блондинка.

— Слухи о моем чернокнижии несколько преувеличены, — граф очень приятно улыбнулся, и Зафира совсем перестала его бояться. — Но приятно, когда меня узнают красивые девушки.

Красивые, скажет тоже! Она не причесана. Босая! Вспотевшая!

— А еще я пить хочу!

— Ах, что я за глупец, мог бы фляжку прихватить, — граф даже шлепнул себя по лбу ладонью. — Но не беда, сейчас мы вас спустим вниз.

Бесстрашно подойдя к обрыву, Дебиан помахал рукой и спросил:

— Пафнутий, веревку закрепили?