Ночь Святого Распятия

Выглядит правдоподобно. Само собой, я мог бы предложить ему кругленькую сумму в обмен на имя поставщика, но заранее уверен в отказе. В Европе, как и в Штатах, несчастные никогда не назовут своих мучителей, боясь не найти другого торговца отравой. А кроме того, для меня это значило бы выдать себя с головой - парень ведь сразу понял, что я не колюсь, не нюхаю кокаин и не курю марихуану. Ладно, пусть идет на все четыре стороны. Может, это и глупость, но я слишком рад уцепиться за слабую надежду, что банда еще не знает о моем присутствии в Севилье... Да и как бы они могли об этом проведать?

Ла Пальма залита ослепительным солнечным светом, и все контуры и тени поразительно отчетливы. Меня переполняют легкость и веселье. Причин множество, но все они уходят корнями глубоко в прошлое. Однако любовь и память способны творить чудеса, и время вдруг обращается вспять, так что я даже слегка задыхаюсь. Нагруженные тяжелыми корзинами женщины торопливо возвращаются домой с рынка. Мужчины посреди площади вступают в громогласные беседы, другие, подпирая стены домов, молча наслаждаются теплом и светом этого чудесного весеннего утра. Детишки играют в бой быков, и я останавливаюсь, восхищаясь изяществом движений, природной грацией и тем священным трепетом, что превращает юнцов в истинных служителей древнего благородного культа. На меня они обратили внимание, только услышав приветственные возгласы "Оле!". И, почувствовав во мне благодарного зрителя, дети снова стали детьми, а потому тут же окружили меня и стали клянчить деньги. Мелочи у меня не оказалось, и я, поманив парня, только что изображавшего матадора, дал ему пять песет - пусть разменяет банкноту и поделится с приятелями. После этого мне не без труда удалось отделаться от горячих изъявлений благодарности.

Войдя в "свой" двор, я, сам того не замечая, вычеркнул из памяти два десятилетия, и, появись в окне квартирки первого этажа моя мать и прикажи она мне поторопиться в бакалейную лавку, я бы не особенно удивился. Проходя мимо закутка, где некогда трудился сапожник, мой учитель во всем, что касается андалусской тавромахии (то, что мне известно о быках и тореро, я услышал именно от него), я невольно крикнул:

- Buenos dias, tio Paco*!

______________

* Добрый день, дядюшка Пако! (исп.). - Примеч. перев.

Но на пороге лавчонки старого Пако появилась огромных размеров дебелая матрона, и это вернуло меня к действительности. Женщина с любопытством оглядела меня с ног до головы.

- Вы кого-нибудь ищете, сеньор? - спросила она.

Я объяснил, что много лет назад жил в этом доме, а там, где она стоит, когда-то работал мой друг сапожник по имени Франсиско Альгин, которого все называли Пако. Женщина долго чесала в затылке.

- Да помер он, Пако-то... - наконец сказала она. - В день Всех Святых тому будет ровно семь лет... Я тоже хорошо знала старика. Мой муж и купил его лавчонку, только он не сапожник, а корзинщик... по крайней мере, когда не пьянствует... А это-то он наверняка сейчас и делает, проклятый, потому как ушел за хлебом битый час назад!

Не желая продолжать беседу, грозившую превратиться в нескончаемый поток жалоб на семейные неурядицы, я поклонился матроне, пожелал по обыкновению приятно провести день и уже собирался уйти, но женщина удержала меня за полу пиджака.

- Может, вам хотелось бы повидать детей Пако? Потому как его жена, донья Кончита, тоже умерла...

Сеньора Кончита... Та, что вечно совала мне кусочки кожи для моей рогатки... Сеньора Кончита, такая скромная и незаметная, что - да простит мне Господь! - я и забыл о ее существовании... А матрона, так и не дождавшись ответа, вышла на середину двора, сложила руки рупором и заголосила во всю мощь легких:

- Мария, голубка моя! Послушай-ка, Мария дель Дульсе Номбре!

Имя девушки настолько очаровало меня, что дурное настроение рассеялось и я перестал злиться на бесцеремонность новой знакомой, вынудившей меня идти к совершенно посторонним людям и говорить пустые и совершенно ненужные в подобных случаях фразы. Мария дель Дульсе Номбре - Мария Нежнейшего Имени*.

______________

* В Испании, как и во всех католических странах, Богородицу особенно чтят и к имени девочки часто добавляют один из эпитетов ее святой покровительницы. - Примеч. перев.

Только в моей Испании крестные так поэтично нарекают девочек. Окно на третьем этаже приоткрылось, и кто-то, кого я лишь смутно различал в густой тени, осведомился:

- Что случилось. Долорес?

- Да вот, иностранец спрашивает о твоем бедном отце... Он искал Пако, потому что ничего не знал о его кончине... А ты куда лучше меня сумеешь рассказать, как отошел к Господу этот праведник!

Толстуха повернулась ко мне:

- Поднимайтесь вон по той лестнице, напротив... Там не шибко светло, но Мария уже ждет вас...

Приличия ради я окликнул стоявшую у окна девушку:

- Вы позволите, сеньорита?

- Да, прошу вас, сеньор...